Между прочим
Шрифт:
— Ты мне изменил… изменяешь?
— Думай, что хочешь!
Катенька не могла отпустить его просто так, устроила феерию: костюмы, рубашки, трусы — всё искромсала в клочья.
— Не достанься же ты никому! Не-на-ви-жу!!!
Расставание получилось впечатляюще эффектным.
Родион собрал вещи и растворился.
С детьми встречался, с Катенькой — нет. На звонки не отвечал.
Вид у него был настолько потерянный, удручённый, что не заметить этого было невозможно.
— Родион Терентьевич, — чувственно произнесла давно влюблённая в него
— Если бы не было этого предложения, милое дитя… стоило бы его выдумать. Я вам благодарен.
— Тебе, Радик, тебе.
Девчушка была так молода, так соблазнительно хороша.
Он корил себя, терзал сомнениями.
Сдался.
Желания мстить жене не было. Хотелось хоть чем-то заполнить звенящую пустоту, только и всего.
Жанна была великолепна, обворожительна.
Не узнавая себя, не ожидая такого волнения, Родион завис, — какая же ты… красивая.
Вечер был томительно душным. Он знал, зачем пришёл, но надеялся, что этого не случится. Его путеводной звездой, матерью его детей, была Катенька.
Родион стыдился своей слабости: одно дело до брака, совсем иное — когда судьба заплела кругом и всюду тысячи потайных узлов, развязать которые никому не под силу, разве что обрубить или на кусочки порезать.
Жанна не торопила событий. Она была живая, здоровая, цельная.
Оказалось — у них схожие предпочтения, объединяющие интересы и вообще… она клёвая.
От шампанского тошнило, любимая музыка вызывала приступ агрессии. Всё оттого, что в двадцати сантиметрах от удивлённого взора при каждом движении у Жанны соблазнительно раскачивалась приманка в виде пары нежно вздымающихся персей.
Вспомнилось, что на днях, страдая от расставания, прочитал стихи Оксаны Куш — он непослушными шагами вошёл в дурман её духов. Носились чёртики кругами, его толкая в ров грехов…
Секунды тянулись как сладкая микстура от кашля.
Родион не был девственником, но жене, Катеньке своей, никогда не изменял, что бы она не воображала по этому поводу.
В женатых самцах, даже самых преданных и стойких, поражает готовность к измене. Стоит богине с нежным взором изобразить ангельскую непорочность, невинное страстотерпие, предъявить очаровательную кудрявость, готовность безропотно подчиняться, как мгновенно срабатывает древнейший механизм.
Вот и Родион… целовал, обнимал, тискал нежнейшее тело, чувствуя родственную, просто-таки магическую связь.
Это был шок.
Не иначе как настоящая любовь.
В объятиях Жанночки он чувствовал себя настоящим мужчиной, практически богом. Он мог всё!
Жизнь налаживалась.
Последовал развод с Катенькой.
На суд он не явился: не хотел эксцессов. Умение бывшей жены манипулировать, вызывать безотчётное чувство вины, вызывало неприятные эмоции, хотя… если честно, было что с чем сравнивать. Ох, как было.
К тому же благодарность, которую испытывал по поводу рождения детей, через которых иногда дарил Катеньке не всегда скромные подарки.
Втайне
С ней он браком не сочетался. Не считал необходимым.
— Прекрасно выглядишь, любимый, — то ли съязвила, то ли похвалила однажды бывшая, — поужинаем?
— Стоит ли?
— Если стоит, — съязвила Катенька, — то обязательно стоит. Боишься что ли?
— Ты не меняешься.
— Не скажи. Буду ждать… милый.
Катенька украсила стол разносолами, впервые за столько лет оделась не в балахон, в женственный, весьма соблазнительный наряд, какой прежде считала признаком ущербного интеллекта и призывом к спариванию.
Кто знает, возможно, она изменила мнение, испытав ужасы одиночества.
Женщина распушила волосы, надушилась.
— Вкусно, Радичек? Останешься? Да не томи. Знаешь ведь — отказа не приму.
— Жанна расстроится…
— Один раз переживёт.
— Ты ли это, Катенька! Где твоя ревнивая гордость?
— Неважно. Ты мой.
Если бы это было так.
Родион остался. Не мог поступить иначе. Он любил свою Катеньку.
Беда в том, что Жанну он теперь тоже любил.
— Что, не нравлюсь? Старая стала.
— Не начинай.
— К ней вернёшься?
Чувства не остыли. Родион понял это, как только прикоснулся к Катеньке. Такой интенсивности оргазма, какой терзал его, впиваясь в каждую чувственную клеточку, он не испытывал со времён прощания с девственностью.
От Катеньки пахло чем-то необыкновенным. Это новое, неизведанное, кружило как в молодости голову, таяло внизу, заставляло улетать и парить.
Он был доволен как никогда… и в то же время несказанно несчастен.
Если бы возможно было объединить то и другое. Расстаться с Жанной было немыслимо. Она такая ранимая, такая родная. Катенька тоже самая-самая.
Теперь ему нужны были обе, две.
Неодолимое влечение
Знаешь, милый, ведь будет здорово,
Если все это — не в бреду!..
Это я, твоя помощь скорая.
Вызывай меня. Я приду…
Алёна Сократова
Наивная, знаете ли, иллюзия, что можно изжить проблему, намертво зависшую в черепной коробке с помощью примитивных манипуляций с совсем другим предметом и местом, даже стыдно признаться с каким.
Спасаясь от депрессии и гормонального стресса в необратимой стадии мужчины, впервые познавшие неодолимое влечение, неожиданно и вдруг превращаются в пугливых романтиков, не думающих о грядущих последствиях.
Не все, конечно не все.
Сначала они думают, что попали в сказку. Наркотический гипноз любовного транса дурманит всерьёз. Иногда надолго. Но жизнь меняет местами приоритеты.
Евгений Данилович на беду ли, на радость влюбился без памяти в Регину Валентиновну, руководителя отдела консалтинга, непосредственного руководителя.