Между Раем и Адом
Шрифт:
— Не мешать, — в тон друг другу произнесли Сатана и Аластор.
— Простите, ребят. Я верю, что вы могли бы нам помочь, но тут нужен всего лишь один сильный демон, который сможет очень быстро схватить вашу подружку и пройти весь намеченный путь. Наверное, единственное, что вы можете попробовать сделать, — задобрить Гордыню, — с сожалением произнес палач.
Кажется, я еще никогда не слышал от него такого тона. Будто бы он действительно сожалел, что оставляет нас без дела в стороне, когда мы весь путь прошли вместе! Когда именно мы были рядом с ней, и мы упустили ее из
Каждый раз всплывал тот самый миг, когда Иегудиил схватил Кейт, когда я видел глаза Гавриила, который собирался отпустить нас. Я вспоминал, как хотел держать ее во время падения, но рывок был настолько сильный, что буквально тут же потерял. В бездну засасывает быстро, в одиночество — стремительно. Именно пустоту внутри себя я и ощутил, когда в один миг пропала она. И с какого ж черта это происходит? Все подряд. Война, крылья, похищение. Все вертится водоворотом и утаскивает на самое дно.
— Кстати говоря, Аластор прав. Кейт понадобится немало усилий, чтобы преодолеть ее. Дело не только в ее личной гордыни, которая сидит где-то в душе. Дело в том, что человек попадает под ее влияние и даже, если он в жизни не грешил таким, то она искусит. Заставит горделиво отвернуться и не просить прощения у того, кому сам же сделал больно. В данном случае Кристал нужно будет от вас немногое, чтобы Гордыня не стала сильно тянуть и как можно проще сдалась ей или не влияла на нее в принципе. Иными словами, постарайтесь сделать так, чтобы Кейт не попала под ее влияние, — произнес Сатана и встал с кровати.
Камень зашипел, видимо, оповещая, что разговор подошел к концу и все решено. Демоны-то решили, а нам оставили вроде и самую ненужную, но в то же время и самую тяжелую часть: задобрить грех. Они несколько раз упомянули, что она слишком упрямая, что с ней сложно договориться и под ее влияние легко попасть. А не попадем ли мы сами, когда будем ждать Кейт? По факту, мы по-прежнему оставались людьми, и на нас, как показала практика с Завистью, грехи очень легко могут действовать, если захотят.
Смотря на часы, периодически поглядывая друг на друга и очень натянуто общаясь, мы дожидались вечера. Разговор не шел ни в какое русло, ведь все-таки надеялись, что сможем поможем в освобождении нашей подруги, а в итоге, сидим тут ровно на этих креслах и диванах, нервно попиваем чай и чувствуем свою полную бесполезность. Превосходно! А, ну и еще где-то ползает Аспид Сатаны, которого он так и не убрал в террариум, и эта рептилия спокойно себе гуляла по дому, чем очень напрягала Элизабет.
Ну, что ж, подождем Кейт. Всего через пару минут перед нами появилась Гордость, с которой мы начали вести светскую беседу о последних новостях Лондона.
Кейт
Очнувшись в своей спальне, я увидела стоящих рядом со мной архангелов. Уриил, Иегудиил и отец. Они все смотрели на меня с дикой ненавистью и неприязнью в то время, как Варахиил схватил за руку и рывком поднял на ноги. Рот мне заткнули кляпом, видимо, чтобы не орала, ведь после этого меня почти что под конвоем провели на главную улицу города.
Зачем? Что они хотят со мной сделать?
В панике я оглядывалась по сторонам, надеясь, что найдется хоть кто-то
Меня приковали к огромному столбу, стянули одежду, оставляя только в рубашке и насильно вызвали крылья. Та боль, что я ощутила не сравнима ни с чем. Казалось, будто чья-то рука медленно выдирает мне позвоночник, вставляя в нее какое-то неприятное инородное тело. Тогда я впервые подавилась своим криком. Почему-то две недели в подвале Аластора в тот момент тут же забылись, видимо, перекрываемые новой болью. Необычной.
А ведь, когда я была маленькой, это не так ощущалось. Когда маленький ирамитас впервые вызывает свои крылья, это отдается болью лишь в первые пару секунд. После тело начинает тут же регенерировать и залечивает тебя, не оставляя и шансов новой боли. Она утихает и сменяется спокойствием.
Когда мои крылья полностью расправились и тут же опали на землю, в голову что-то очень больно стрельнуло, будто кто-то переключил невидимый рубильник, заставляющий работать остальные чувства. Тогда я и не подозревала, что это означало, что мне оставался не месяц, как сказал Аластор.
Первое издевательство совершил Уриил.
С торжественным лицом он говорил об измене Раю и что такой «нечисти» не положено летать в поднебесье. С этими словами он несколько раз провел по моим перьям мечом, обрубая их под корень и оставляя лишь на самой коже. Но взлететь бы я уже не смогла.
Боль. Острая, режущая, горожане делали со мной, что хотели: обливали горящим святым маслом, били острейшими розгами, рвали мне перья на крыльях! А все с какими криками? Предатель! Предатель Рая!
Предатель… Как красиво можно играться этим словом, абсолютно не зная подробностей действий человека. Оно въедается ярлыком тебе под кожу, тебя раз за разом называют предателем, и ты сам уже начинаешь верить в это! Какая-то мимолетная мысль все еще пытается тебе шепнуть: «Нет, не предатель», — но ты ее уже не слышишь. Твой собственный крик, подавленный кляпом во рту, начинает душить, вызывает рвотные рефлексы, ты не можешь вдохнуть полной грудью воздуха, а от вида собственной же крови уже воротит, и ты пытаешься смириться с этим. Смириться с клеймом предателя.
Дальше хуже. Чем быстрее наступал вечер, и ангелы уже расходились, тем скорее я забывала все то, что они делали со мной. Забывала их голоса и крики, забывала их действия и уже даже не узнавала некоторых ран, что мне оставили буквально пару минут назад. И зачем же это? Что это такое? Почему эти раны именно тут?
Ненадолго я вырубилась, падая в болезненный сон от того, что буквально каждое движение доставляло мне немало мук. В тот момент, когда мое тело уже собралось отдавать дух Завесе, над моей головой раздался чей-то голос. Он был такой приятный и мягкий, заботливый. Чья-то рука убрала из моего рта кляп, откладывая его в сторону. Нежные пальцы задели мои волосы, будто желая прижать к себе, обнять, но вот только не получалось. Я была прикована к столбу и находилась в полуобморочном состоянии.