Между Сциллой и Харибдой

Зеленин Сергей

А потом, как-то про них и забыл.

Оказывается, зря!

Одевшись, перед тем как уходить:

– Ночевать не жди, отец.

Тот, как-то странно взглянув:

– К Софье Николаевне собрался, сынок?

– Сперва пробегусь по делам, потом ближе к ужину – да, к ней…

Вижу, что-то хочет сказать, но не решается.

– Что-то случилось, отец?

Отводит глаза в сторону:

– Да нет, ничего… До встречи, Серафим!

Застоявшийся «Форд», как будто меня ждал-поджидал

и завёлся с пол-пинка. И я тоже по нему соскучившись – по «коробке», жму на «тапку» и вперёд вдоль недавно проложенной на северо-восток узкоколейке – соединившей Ульяновск и волость с бывшим Заокским «горным» районом.

* * *

Объезд начал, в буквальном смысле этого слова, издалека – с Воспитательно-трудовой колонии (ВТК) для несовершеннолетних имени Кулибина, где уже работал с переменным успехом первый цех «Завода контрольно-измерительных инструментов». Побыв здесь с часок, по-деловому сухо пообщавшись с Антоном Семёновичем Макаренко, удовольствовавшись увиденным и услышанным и, записал просьбы и нужды, отбыл.

Затем, заскочил на полчаса в уже строившийся Наукоград, где пообщался с профессором Чижевским Дмитрием Павловичем – напряжённо работающим над малой промышленной установкой по выделению сверхчистого по этим временам диоксида титана.

Слегка попеняв Дмитрия Павловича за медлительность и, терпеливо выслушав в ответ его бесконечные хотелки насчёт оборудования для металло-химической лаборатории и, так уже по оснащению стоящей – на голову выше любых других отечественных:

– Сколько можно ждать биокулярный микроскоп – позволяющий различать одни кристаллы от других?

– Столько – сколько нужно, Дмитрий Павлович.

– Мы получили компрессор из Германии – но такой системы и, в таком состоянии, что нам пришлось его больше чинить, чем на нем работать… Вы, что? Издеваетесь? Сколько можно терпеть такое отношение, я спрашиваю?!

Только и остаётся, что отвечать:

– Маркс терпел и нам велел!

Взяв «проблемы на карандаш», посетил здесь же посёлок педологов – уже возведённый из быстросборных домиков. Поговорил с Фридрихом и Екатериной Залкиндт, бывшей в девичестве Олейниковой, послушал писк первых младенцев рождённых по проекту «Поколение Next», поугорал над данными им «революционным именам (Марлены – в честь Маркса и Ленина, Октябрины – в честь революции, Эвиры – напоминание об эпохе войн и революций и даже, Ледавы – в честь Льва Давидовича Троцкого и Либкнехтины – в память о германском коммунистическом вожде Карле Либкнехте) и, со счастливой улыбкой на лице поехал дальше.

Посёлок вермикологов был практически пуст – большая часть учёных уехала в Чуйскую долину за одноимённым дождевым червём, но работы шли. Рабочие с весёлыми матерками вручную перелопачивали кучи компоста, где копошились и размножались прожорливые «маньчжурцы» – черви, привезённые в прошлом году с Дальнего Востока.

В думах, как механизировать этот процесс, проехав через поля Подхоза – зеленеющих дружными рядами

картофельных кустов, я наконец приехал в «Особое проектно-техническое бюро № 007» (ОПТБ-007), при Ульяновском исправительно-трудовом лагере.

Побывав в Опытно-экспериментальном цехе и посетив ряд конструкторских бюро – в первую очередь Архитектурно-строительный, я затем у себя в кабинете, выслушивая доклад своего «второго я» – зэка Краснощёкова, сообщающего мне, что Богданов не приедет – получив новое назначение в ВСНХ, обратил внимание на его кислый вид:

– Ну не приедет Александр Александрович – да и Маркс с ним! Жили же как-то без него и его «теологии» и, дальше жить будем – пока не помрём. Или, ещё что-то случилось что, Александр Михайлович?

Однако, во рту стало горько.

– Да уж, случилось, Серафим Фёдорович… Забирают меня от Вас!

Это было так неожиданно – как ушат колодезной воды за шиворот и я растерялся:

– Час от часу не легче… Куда забирают и кто?

– Назад в Лефортово, а вот кто…

Недоумённо разведя руками:

– …Даже, не решаюсь предположить.

Так, так, так…

Случайность, или чья-то целенаправленный замысел?

Если знающий все мои дела-делишки и планы Краснощёков выйдет из-под моего «колпака» – это может иметь самые непредсказуемые последствия для меня и моей «империи».

Этого допустить никак нельзя!

Лихорадочно соображаю:

– Какие меры были предприняты Вами лично?

– Сперва я через Начальника лагеря, в ответ на запрос отправил уведомление об невозможности этапа в связи с состоянием здоровья. Затем, через Брайзе и его юридическую контору «Красная справедливость» – прошение об амнистии к следующей годовщине Октября.

– Каковы шанцы на последнюю? Что Иосиф Соломонович обещает?

Довольно кисло:

– Ничего не обещает – всё зависит от «кремлёвских» и их тайных помыслов… А они только Марсу известны.

– Друзьям, приятелям и просто знакомым писали?

– В первую очередь. Но пока никакого ответа нет.

– Сколько сможете продержаться «на больничном»?

– Да, хоть всю жизнь! Лишь бы какая-нибудь сволочь – комиссию с поверкой не прислала.

Поразмыслив, подытоживаю:

– Ну, что ж… Будем – надеяться на лучшее, но готовится к худшему. Вы, Александр Михайлович – «на лыжах» бегать умеете?

Недоумевая, таращится:

– В каком смысле «на лыжах»? Лето же на дворе?!

– Хахаха! Это я так – иносказательно.

В крайнем случае устрою Краснощёкову побег, сделаю ему новые документы, выдумаю биографию и спрячу его где-нибудь в Выксе у Дыренкова.

Напоследок побывав в неподалёку от Ульяновского ИТЛ расположенного Центр изучения способностей человека «Осознание-Икс», узнав как там идут дела у четы Сифаровых Володи и Нины. Послушав, как щёлкает прообраз релейной электронно-вычислительной машины и, познакомившись с вновь прибывшими «учёнными идиотами» и их уникальными способностями, поехал в Ульяновск.