Между вороном и ястребом
Шрифт:
– Мельком проводив глазами туфли и тут же забыв о них, Айлин перевела взгляд на Кармеля. Он погладил ее ступни в тонких чулках и тут же двинулся пальцами выше, приподнимая подол. Замерев, Айлин завороженно следила, как с нее умело снимают чулки, как мужские руки уверенно развязывают шнуровку платья.. Подняв руки чтобы Кармелю было удобнее, она зыскользнула из мягкого шелка и словно раздвоилась! С одной стороны, ей мучительно хотелось побыстрее избавиться от всего, что мешало Кармелю к ней прикасаться, с другой - Айлин впервые в жизни пожалела, что на ней так мало одежды' Оказалось, что когда мужчина тебя раздевает,
– За платьем последовала рубашка, нижняя юбка панталоны... И каждый раз Айлин окатывало сладкой юрячей волной, когда она слышала шелковый шелест, чувствовала прикосновения через тончайшую ткань а потом горячие ладони мучительно неторопливо скользили по только что получившей свободу коже Плечи и грудь, руки и лодыжки, бедра, живот и спина... Айлин даже не знала что тело может быть таким чувствительным, что кожа способна гореть от каждого касания и отзываться на звук, тепло, дыхание..
– Когда одежда с предательской быстротой закончилась Айлин, все так же сидя на кровати, замерла, осознавая, что впервые оказалась перед мужчиной совершенно обнаженней. И тут же поняла, что не чувств/ет неловкости, а только необъяснимое чувство правильности всего, что происходит сейчас и должно произойти дальше. А еще - любопытство1 Нравится ли Кармелю то, что он видит? Разденется ли он тоже? Неужели так же полно, как раздел ее? И без того горящие щеки опалил? еще сильнее такой невыносимо непристойной и сладкой оказалась эта мысль, а по спине пробежали мурашки
– Словно отвечая ей, Кармель встал, пробежал пальцами по пуговицам белого придворного камзола, скинул его и отбросил, следом полетела рубашка и вся остальная одежда, откинутая прочь, как что-то лишнее всегда бывшее лишним1
– «Никаких преград, - мелькнула смутная, но тоже очень правильная мысль.
– Совсем никаких преград между нами, даже таких незначительных!»
– Айлин облизнула пересохшие губы, жадно глядя, как обнажается мужское тело, победно сияющее смуглой брензой. Занятия в мертвецкой не щадили девичью стыдливость, поэтому Айлин знала, что у м/жчин бывают волосы на теле, причем чаще и больше, чем у женщин. Однако Кармель от шеи и до ступней был гладким, словно вылитым из полированного металла! Мощные округлые плечи, широкая плита груди, красизые руки... Только вот ниже пояса...
– Она старательно попыталась отвести взгляд от самой неприличной части мужского тела которая, как нарочно, этот взгляд прямо притягивала! А ей. как назло, даже не с чем сравнить, несмотря на год супэужеской жизни! Лорд Бастельеро приходил в белье, поверх которого кутался в халат, а потом гасил свечи.. Она никогда не видела его без панталон - ни до, ни после исполнения брачного долга... А опыт лабораторных работ, как теперь стало ясно, тем более не мог пригодиться.
– Я и раньше видела обнаженных мужчин!
– выпалила она звенящим от волнения голосом
– Но эти мужчины были куда более., то есть менее
– Заинтересованы?
– подсказал Кармель. не слишком старательно пряча смешинки в глазах - И о чем же вы думали, глядя на этих мужчин?
– О зскрытии, - честно призналась Айлин и тут же мысленно обругала себя. Да что с ней такое? Зачем и почему она несет такую чушь?! И в такую минуту' Нужно
– Но смотреть на вас намного приятнее!
– И осеклась, с ужасом подумав что испортила все еще больше, если только это было возможно.
– Должен признать, что я никогда еще не получал столь изысканных комплиментов. — заверил Кармель так подчеркнуто серьезно, что Айлин поняла - он вот-вот рассмеется
– Рассмеется! Зместо того, чтобы предложить ей лечь и... сделать все то. что положено делать мужчине в подобных... обстоятельствах' Ну почему он ничего не делает?!
– Айлин невольно покосилась вниз, убеждаясь, что заинтересованность, как изящно назвал это Кармель ей не померещилась, а напротив, становится все более явной
– Почему вы медлите?
– тихо спросила она. снова почувствовав себя невозможной дурой
– Вы ведь сказали, что все будет так. как я хочу, так почему же вы...
– Чтобы дать зам время подумать.
– ответил Кармель так же тихо, как она, но уже без тени веселья в голосе.
– Не хочу, чтобь бы сомневались..
– Я достаточно сомневалась!
– перебила его Айлин - И думала долго... даже слишком долго! Кармель, если вы сейчас отступите, клянусь, я...
– Разумник всмотрелся в ее лицо со странной пристальностью и здруг увидев что-то. улыбнулся.
– Перед такой угрозой, как сковородка? Ни в коем случае, моя донна!
– заверил он с такой комичной серьезностью, что Айлин мезольно рассмеялась, и в тон ей рассмеялся Кармель. тихо и низко, так чувственно, что по телу Айлин снова пробежали мурашки.
– Кармель, словно почувствовав это, оборвал смех и. не отрывая от нее потемневшего жаркого взгляда. потянулся к туалетному столику. Айлин, завороженно проследив за его рукой, увидела резную деревянную шкатулку Наощупь откинув крышку, он вынул кольцо, гладкий серебряный ободок без камня или даже гравировки, надел на мизинец.
– «Зачем?» — удивилась Айлин, но решила, что спросит потом, потом' Позже или завтра, сейчас не время, совсем не время ни для вопросов, ни для мыслей!
– Это для твоей безопасности.
– хрипло сказал Кармель. поймав ее взгляд.
– Артефакт от зачатия. Надежный
– «Он подумал об этом!
– ахнула Айлин про себя, и к возбуждению, которое плавило ее тело раскаленными волнами добавилось глубокое и нежное чувство благодарности.
– Даже в этом он успел и сумел обо мне позаботиться1 Почему же... Нет. болоше никаких мыслей о том другом! Ему нет и никогда ке будет места между нами!»
– «И никаких длинных ночных рубашек1– с ликующей хмельной бесстыдностью подумала она окидызая мужчину, стоящего перед ней долгим восхищенным взглядом.
– Никаких одеял и простыней, под которыми нужно прятаться! Хочу глядеть на него бесконечно! На такого, каким его создали боги, чтобы подарить мне! Хочу показать ему себя! Что мне там говорили про женский стыд?! Больше никогда не стану стыдиться, что я - женщина"»
– Одним движением Кармель оказался рядом притянул ее к себе, поцеловал с такой невыносимой нежностью, что все мысли исчезли, оставив только жажду - новых поцелуев, объятий, желание оказаться ближе - еще ближе, так. как это только возможно!