Между вороном и ястребом
Шрифт:
– Я должен был сообразить, что случилось, - выдавил он через вставший в горле ком.
– Ты же ничего в этом не понимаешь... Ты - чистый... Я должен был вовремя понять и уйти Я виноват. Альс... Я позволил себе поверить, что это может случиться. Со мной и с тобой. С Айлин... Между нами.
– А я. по-твоему, ни при чем?!
– бросил Аластор, и в его голосе Лучано услышал гнев. Не то безумное исступление берсерка. от которого он мог бы Альса удержать или отвлечь, но совсем другую ярость - холодную, почти рассудочную и оттого даже более страшную.
– Не много ли ты на
– Альс. я...
– Лучано выдохнул и запнулся. Какие объяснения могут помочь? Какими словами можно спасти то. что он так бездумно испортил своей слабостью?! У него не было надежды на разделенную страсть, но был друг! Человек, который ему доверял1 Позволял прикасаться, быть рядом, делить на двоих заботы и отдых... Разве он, идиотто, не знал, как Альс относится к его чувствам? Снисходительно, да, но держа на расстоянии! Делая вид, что ничего такого попросту нет! И даже это было огромным счастьем, которое он сам разменял на фальшивку!
– Разве Альс теперь сможет его простить? Разве забудет хмельной л сладкий угар, в котором они оба утонули, даже не пытаясь сопротивляться? Хорошо еще, что не успели ничего такого... серьезного но то. что по меркам итлийца - пустяк, всего лишь откровенная и нежная ласка, то для мужчины, выросшего в Дорвенанте. разврат и непотребство...
– Да Аластор его теперь близко к себе не подпустит1 Ни с массажем ни просто присесть на подлокотник, млея от близости И хорошо, если...
– Пронзительный ледяной ужас захлестнул его с головой, как когда-то - темная вода речной полыньи. Но если из реки Аластор его спас, то сейчас Лучано на такую милость не надеялся. Только бы не испортить все еще сильнее1 Не сказать лишнего, не показать ни взглядом, ни движением, как ему хочется одного-единственного - просто позволения остаться рядом.
– "Совсем рехнулся, мастер Шип"?
– сказал он себе с такой же холодной беспощадностью, выстроив из нее щит против страха.
– Ты еще в ноги ему упади и пообещай, что больше не будешь. Если Альс решит, что ты ему больше не нужен, изволь уйти достойно, а не шкодливым котом, выброшенным за шкирку. Хотя бы приличную память о себе ты еще можешь оставить*.
– Как скажете, монсиньор - согласился он, поднимаясь на ноги легким, тщательно рассчитанным движением - Действительно, вам виднее, кто из нас двоих в чем виноват. Вы устали, не смею навязывать вам свое общество.
– Что бы там ни говорил мастер Ларци. а лицо его ученик держать не разучился. Любезная улыбка, бесстрастный взгляд И обязательно те приемы, которые показывал им обоим грандсиньор Дункан1 Щиты, ограждающие разум и чувства... Вспомнить бы про них пораньше! Но пусть хотя бы теперь Аластор не поймет, не почувствует через клятый аркан как выворачивает наизнанку его друга .
– «Бывшего, видимо», - так же холодно поправил себя Лучано.
– Лу. не дури.
– устало сказал Аластор. на которого так и не получалось посмотреть.
– Точнее, Лучано
– Приказываешь остаться?
– поинтересовался он. с отвращением поняв что истерика все таки начинается, только медленная, тягучая и тихая, но затягивающая, как болотная трясина.
– Да делай ты. что хочешь!
– рявкнул Аластор.
– И первым вскочил из кресла, явно собираясь выйти.
– С-с-стой...
– прошипел Лучано.
– Да стой же ты!
– Одним шагом - быстрым и длинным шагом Шипа1– оказавшись рядом, он пробежал пальцами по легкому летнему камзолу Аластора застегивая пуговицы. Поправил ему воротник рубашки, едва заметным касанием убрал за ухо предательски выбившуюся прядь, бросил взгляд пониже пояса... Нет. здесь все в порядке - хоть один из них вовремя вспомнил, что внезапная страсть оставляет следы, и позаботился об их отсутствии И это. конечно, был не Альс — куда ему.
– Я выйду первым - сказал сухо и тускло.
– А ты погоди немного. Надо, чтобы румянец прошел и глаза блестеть перестали. Вспомни пока о чем-нибудь... вроде государственного бюджета.
– <А то ведь гвардейцы у нас не слепые.
– добавил про себя, но говорить, разумеется, не стал.
– Да и кроме них кто-нибудь глазастый может попасться навстречу».
– Лу, нам надо поговорите.
– процедил Аластор и... положил ему руку на плечо!
– Лучано едва не взвыл, а уж чего ему стоило не отпрыгнуть1 Да что же это таксе' Тут изо всех сил стараешься выглядеть невозмутимым, а этот... этот1 Лучше бы в челюсть приложил1
– Разумеется, монсиньор, - согласился он вслух с обманчивой кротостью, от которой знакомые Шипы обычно бледнели и старались исчезнуть подальше пока у мастера Фортунатс не исправится настроение - Но лучше на холодную голову м? А я свою пока что не могу назвать таковой. Позвольте нам обоим успокоиться, подумать, решить.. А когда посчитаете что пришло время для разговора, позовите - и я вернусь. Это был тяжелый день, монсиньор. позвольте ему завершиться.
– Несколько ударов сердца Аластор смотрел на него, и Лучано все-таки не смог отвести взгляд. Почувствует что-то? Ну и пусть чувствует! Не он один здесь растерян и не знает что говорить и делать! Не у него одного мир вокруг рушится и что-то внутри рвется в клочоя'
– Хорошо.
– медленно отозвался Аластор.
– Я позову Не уходи далеко.
– «Не уходи».
– услышал Лучано то. что ему очень хотелось услышать.
– И, конечно, ушел Сначала - за дверь арлезийсксй гостиной, потом - подальше от королевского крыла Нашел свободную беседку в саду, сел на скамью, опираясь локтями о колени, и уставился на мраморную девушку, стоящую посреди фонтана Улыбка у нее была точь-в-точь как у матушки Альса, только лицо лет на двадцать моложе. Интересно, сам Аластор это замечал? И любил ли смотреть на эту статую прежний король?