Междумирье
Шрифт:
Памва безучастно наблюдал, как дюжие руки копаются в тюках. Протестовать было бесполезно, оставалось только смотреть. Он чувствовал, как напрягся Шио, и предостерёг того жёстким взглядом. Мальчик нахмурился и чуть заметно кивнул, что не укрылось от чёрного офицера.
– Милорд, не желаете ли взглянуть? – торжество на откормленной роже солдата читалось так явно, словно он прокричал об этом вслух. Солдат протягивал офицеру украшенный самоцветными камнями ковчег.
Шио рванулся и схватил офицера за руку, но в то же мгновение полетел наземь от увесистого тумака Памвы. Стальная рука
Чёрный офицер не моргнул глазом.
– Что в ларце?
– Ничего, – холодно ответил Памва. – Я понимаю, что эмблемы монастыря могут казаться вам подозрительными. Но ларец достался мне именно в таком виде.
– Открой.
Солдат откинул крышку. Ларец был пуст. Рыцарь почувствовал, как напрягся и потом расслабился Шио, и чуть ослабил хватку. Пусть приходит в себя. Теперь он уже не полезет на рожон.
– У тебя дела с монахами? Какие?
– Монахи имеют обыкновение платить, – уронил Памва. – Что же касается того, за что – это сугубо моё дело. Ларец дорог, и этого для меня достаточно. В ближайшем городе я обменяю его на золото.
Чёрный офицер кивнул – то ли соглашаясь с таким доводом, то ли просто принимая к сведению.
– У тебя не нашли ничего подозрительного, – сказал он. – В противном случае тебя бы ждала смерть. Ты свободен, – он перевёл взгляд на Шио и нахмурился. – Твой слуга за оскорбление дворянина умрёт. Прощай.
Офицер повернулся к строю.
– Убить, – негромко скомандовал он.
Из-за спины Памвы свистнул клинок – но тут уж сам Памва вступил в игру: на середине взмаха рука солдата оказалась намертво зажата его правой кистью. Лёгкий поворот – и сабля, звеня, упала на каменную плиту. Тут же строй вновь ощетинился пиками – у самого горла, даже царапая кожу – и рыцарь оказался обездвиженным из-за десятка вцепившихся чужих рук.
– Согласно дворянскому Уложению, – высокомерно уронил Памва, – только хозяин вправе наказывать своего слугу. Я требую соблюдения правила.
– Хорошо, – поджав губы, согласился офицер. – Хотя при тебе нет оружия, я поверю, что ты дворянин и рыцарь. Согласно тому же Уложению, ты обязан принять поступок слуги на себя. И ты знаешь, чему подвергается лорд, лакей которого не приучен сдерживать свои руки!
Вновь мелькнула сабля, и правая кисть Памвы отлетела в сторону. Хлынула кровь.
– Жаль, – уронил офицер. Он был уже снова в седле. – Мне бы доставило удовольствие помериться с тобой силами на турнире.
Он вскинул руку в насмешливом салюте и махнул солдатам – уходить.
Поляна опустела.
– Где Избавитель?! – прыгающими губами спросил Шио, как только к нему вернулась способность говорить.
– В надёжном месте, – отрезал Памва. – Ещё одно упоминание – и некто Флавиан будет подыскивать мне нового спутника, а болтливый послушник Шио всю жизнь будет чистить монастырские уборные. Если я взялся за дело – значит, всё, что мне поручено, в безопасности.
Памва сосредоточился. Кисть уже приросла,
Шио возбуждённо сопел, раздираемый противоречивыми чувствами. Судьба Избавителя значила слишком много, но раз уж артефакт, по словам Памвы, в безопасности… И ведь именно из-за его, Шио, несдержанности рыцарь лишился руки! Что теперь делать?! И что он делает, этот странный человек – неужели в самом деле надеется приживить отрубленную кисть?!
Памва завершил мысленное сращение ауры и, чуть отвлёкшись, негромко заговорил:
– В том, моём, мире я был инструктором боевых искусств. Существовал – да и сейчас существует, конечно – специальный отряд, задачей которого является безопасность нашего мира. И однажды на нас напали враги. Их называли зеркальники. Они были непобедимы, потому что каждый из них мог в точности копировать все способности того, кто выходил с ним на бой. И умел всё, что умели предыдущие воины, с которыми он сражался и победил. Что становилось известным одному – тут же становилось достоянием всех. Так что даже самые лучшие наши бойцы ничего не могли сделать. И всё же мы их одолели.
– Как?
– Добротой. Один из нас вышел на бой без оружия, без желания причинить вред. И они скопировали это поведение.
– Иал говорил – доброта побеждает всегда.
– Не буду спорить, – усмехнулся Памва. – Сейчас наши расы смешались и живут в мирном соседстве. Мы многому друг друга научили. В том числе и восстановлению отрубленных рук – это я говорю в применении к нынешней ситуации. Думаю, через час мы поедем дальше. Но, замечу, только в том случае, если мне никто не будет мешать. А завтра Избавитель снова будет у нас.
Шио кивнул, поверив сразу. Глаза его сияли.
Памва не пользовался волшебством, из-за этого местные специфические условия не оказывали на него никакого воздействия – ни ускоряющего, ни сдерживающего. Конечно, если бы он вернулся в свой мир, где к его услугам были совершенные медицинские восстановители… Но Энроф, конечно, ещё не знал подобных аппаратов, поэтому провозиться пришлось до вечера: оказалась задета кость. Шио терпеливо ждал, скорчившись в какой-то немыслимой позе. Всё это время он не отрывал глаз от рыцаря, который, разминая кисть, вооружился сухим сучком и старался добиться прежней идеальности фехтовальных движений.
– Слегка побаливает, но до завтра пройдёт, – заключил, наконец, Памва, бросая палку. – А сейчас, делать нечего, придётся заночевать прямо здесь. Разводи костёр, Шио, я проголодался. Этакое кустарное лечение, знаешь ли, требует немало сил… Да и ты тоже, небось, есть хочешь.
– Ещё как!
Глухой еловый лес, казалось, поднимался от земли до неба. Ветер в вершинах совершенно стих. В сумерках тишина становилась гнетущей. Костёр дотлевал, изредка потрескивая и вспыхивая слабыми синими языками; от этого темнота становилась всё более непроницаемой, скрывая грубые каменные мегалиты и вросший в землю алтарь в середине их полукруга. Вдруг на древнем камне появилось слабое сияние, сгустившееся в некое подобие человеческой фигуры.