Межкультурная коммуникация в информационном обществе

Таратухина Юлия

Принятие – непринятие неопределенности. Характеризует уровень готовности к риску, реакцию общества на незнакомые ситуации, непредвиденные события и давление перемен. Культуры, для которых этот индекс высок, менее терпимы к изменениям и стремятся избегать беспокойства, которое несет в себе неизвестность, путем установления строгих правил, нормативов и (или) законов. Общества с низким индексом более открыты к изменениям и используют меньше правил и законов, а их обычаи имеют менее строгий характер. Это степень избегания риска или стремления к нему. Индекс отражает терпимость и готовность членов общества к неопределенности ситуации, а также их стрессоустойчивость.

Маскулинность – феминность. Это измерение характеризует уровень важности для культуры традиционно

мужских ценностей, таких как напористость, амбиции, стремление к власти и материализм, и традиционно женских, таких как человеческие отношения. Культуры с более выраженным «мужским» типом обычно характеризуются более четкими различиями между полами и склонны к соперничеству и достижению целей. Меньший индекс в этом измерении означает, что для культуры характерны менее существенные различия между полами и более высокая ценность взаимоотношений. Жесткая конкуренция, требовательность, стремление к достижениям относятся к мужскому типу поведения. Общества с высоким индексом (по мужскому типу) характеризуются также стремлением к наживе и накоплению денег, отсутствием заботы об окружающих. В противоположность этому в странах с доминирующим поведением по женскому типу преобладающими ценностями являются участливость, скромность, акцент на эмоциональный комфорт, альтруизм. В странах с «мужским» типом ценится работа, позволяющая добиться признания, сделать карьеру, в странах с «женским» типом – работа в приятном коллективе, взаимопомощь.

Краткосрочная – долгосрочная ориентация на будущее. Ориентация на кратко- и долгосрочные отношения. Это измерение описывает временной горизонт общества. Культуры, ориентированные на краткосрочный период, ценят традиционные методы, уделяют много времени развитию отношений и в целом рассматривают время как замкнутый круг. Это означает, что будущее и прошлое для них связано между собой, и то, что не может быть сделано сегодня, может быть сделано завтра. Противоположностью такого подхода является долгосрочная ориентация на будущее, при которой время рассматривается как вектор, а люди склонны больше смотреть в будущее, чем интересоваться настоящим или вспоминать прошлое. Такое общество ориентировано на достижение целей и высоко ценит результаты. Долгосрочная ориентация представляет формирование свойств, направленных на вознаграждение в будущем, в частности упорства и экономии. Противоположный полюс – краткосрочная ориентация – стоит за формированием других качеств, таких, которые относятся к прошлому и настоящему, в частности уважение к традиции, сохранение своего «лица» и выполнение общественного долга.

Прагматизм – сдержанность. Снисхождение к слабостям против сдержанности. Это измерение характеризует способность культуры удовлетворять сиюминутные потребности и личные желания членов общества. В обществах, где сдержанность является ценностью, преобладают строгие социальные правила и нормы, в рамках которых удовлетворение личных желаний сдерживается и не поощряется. «Снисхождение к слабостям» относится к обществу, которое позволяет относительно свободно удовлетворять основные человеческие потребности, связанные с наслаждением жизнью и получением удовольствия (отдых, развлечения и т. п.). «Сдержанность» же соответствует обществу, которое подавляет удовлетворение нужд и регулирует его с помощью строгих социальных норм. Сюда же Г. Хофстеде относит свободу самовыражения: в «снисходительном обществе» она поощряется, в то время как в «сдержанном» считается излишней роскошью [Hofstede, 2001].

В то же время Г. Хофстеде подчеркивает, что измерения культур являются лишь основой, помогающей оценить конкретную культуру для облегчения принятия решений. Существуют и другие факторы, подлежащие рассмотрению, например личные качества, семейная история и личное благосостояние. Предложенные измерения не могут предсказать поведение отдельных лиц и не учитывают личные особенности каждого человека (табл. 3.1).

Таблица 3.1. Измерения Г. Хофстеде на примере разных стран

Первая шкала рассматривает категории «индивидуализм» и «коллективизм». В индивидуалистических культурах детей приучают к независимости

и самостоятельности с детства. Взрослея, дети стремятся отделиться от родителей. В личной и профессиональной жизни они рассчитывают на самих себя, обладая большой личной свободой. Коллективизм характерен для стран, где жизнь большей части населения достаточно тяжела и требует взаимовыручки, или там, где население часто сталкивается со всеобщими бедствиями. В коллективистских культурах приоритетом являются интересы и благополучие семьи, клана, деревни и т. п. Людям в таких странах свойственны взаимопомощь, социальная солидарность, проявление скромности и уважения к другим [Hofstede, 2001]. Именно общественные связи и общественные интересы во многом определяют здесь поведение людей.

Вторая шкала отражает отношение общества к неравенству между людьми в социальном положении, богатстве, индивидуальных проявлениях. Страны, где иерархия неравенства стала фундаментальным принципом, на котором базируются все отношения, относятся к странам с большой дистанцией неравенства.

Третья шкала характеризует отношение людей к неизвестному будущему. Общества, в которых люди принимают каждый день легко, Г. Хофстеде назвал обществами «со слабым устранением неопределенности». В таких странах люди терпимы к мнениям, отличным от их собственных, потому что не воспринимают их как угрозу, не избегают рискованных действий [Ibid.]. Для стран с «сильным устранением неопределенности» характерны попытки людей повлиять на свое будущее, которое все же остается непредсказуемым. По данным исследований Г. Хофстеде, в таких странах у людей более высокий уровень эмоциональности, личной тревожности и агрессивности.

Четвертая шкала имеет полюса «феминность» и «маскулинность» и отражает разделение гендерных (половых) ролей мужчины и женщины. В «мужских» культурах мужчина должен быть доминирующим, самоуверенным, соперничающим и рациональным. Он фактически не занимается воспитанием детей, не выполняет домашнюю работу. Роль женщины распространяется на функцию рождения детей, их воспитание, ведение домашнего хозяйства (в ряде земледельческих стран в круг ее обязанностей также входит работа в поле). Женщина в таких странах должна быть скромной, интересующейся красотой, общительной и обладать хорошей интуицией. В «женственных» культурах учитывается значимость частичного совпадения социальных ролей мужчин и женщин [Ibid.]. В таких странах мужчины чаще играют с детьми, иногда занимаются хозяйственными делами, а не только доминируют, так же, как и женщины, интересуются красотой.

Как отмечает Г. Хофстеде, все страны Юго-Восточной Азии являются коллективистскими (в них единицей общества является семья, а не индивид), Нидерланды и США – индивидуалистскими, а Япония находится где-то в середине этой шкалы. В Индонезии и Сингапуре, как и в ряде других азиатских стран, дистанция неравенства велика. Здесь большую роль играют групповая принадлежность, социальный статус человека. США и Нидерланды являются странами с меньшими величинами дистанций. В Индонезии, Сингапуре достаточно спокойно относятся к неопределенности в будущем, Япония демонстрирует другую крайность. Япония является «маскулинной» страной (максимальная оценка по шкале «феминность – маскулинность»). США также «маскулинны». Нидерланды «женственны», а большинство стран Юго-Восточной Азии находятся где-то в середине этой шкалы [Hofstede, 2001].

3.2. Теория управления беспокойством и неопределенностью В. Гудикунста

В. Гудикунст (William B. Gudykunst; 26 октября 1947 г. – 20 января 2005 г.) – американский ученый, исследователь межличностных и межкультурных коммуникаций.

В 1981 г. В. Гудикунст провел интересное исследование, в котором показал, что американцы (представители индивидуалистской культуры) демонстрируют большую степень самоконтроля, чем японцы и корейцы (коллективистские культуры) [Gudykunst, 2005]. Возможно, это связано с тем, что представители индивидуалистских культур в любой ситуации стремятся сохранить личностную идентичность и ведут себя так, как они привыкли. В коллективистских же культурах человеку важно знать контекст коммуникации, иметь представление об участниках коммуникации, знать их статус. Поскольку такая информация не всегда доступна, они могут вести себя согласно нормам своей культуры, непривычным для их партнеров. Таким образом, в коллективистских культурах самоконтроль зависит от знания контекста коммуникации, а в индивидуалистских – от знания самого себя.