Мхитар Спарапет
Шрифт:
Слуга ввел Врданеса и Владимира Хлеба. Усталым движением руки Бек пригласил их приблизиться. Оружейники шагнули вперед и остановились.
— Подойдите поближе, братья, садитесь, — предложил он. — Не спали ночь?
— Ничего, тэр Давид-Бек, — ответил Врданес. — Мы привычные. Знали, что позовешь, вот и ждали.
— Не буду вас задерживать, — сказал Бек. — За пушки, что вы отлили, могу воздать лишь хвалу. Спасибо…
Оружейники встали и низко поклонились.
Бек замахал руками:
— Не нужно этого! Чего придумали, кланяться перед братом. С друзьями
— Да ниспошлет господь, чтобы все враги армян пали ниц пред тобой! — сказал Врданес.
Бек вытащил из-под ковра небольшой, туго набитый мешочек и протянул оружейникам:
— Примите этот скромный дар в знак моей благодарности за вашу бесценную работу.
Врданес догадался, что в мешочке деньги.
— Тэр Давид-Бек, зачем смущаешь нас? — поднявшись, вымолвил он. — Мы получаем свою плату от Пхиндз-Артина. Ты ведь сам определил ее нам.
— Обижусь, если не возьмете, — насупился Бек и насильно сунул мешочек в руки Врданеса. Затем, обратившись к Владимиру Хлебу, спросил: — Ну, брат, как служит тебе жена?
— О, она оказалась вспоенной святым молоком! — ответил за него Врданес. — Невестка ладная. Радость наша и утешение. Одарит скоро Владимира младенцем.
— Вот как, — улыбнулся Бек. — Дай-то бог, дай бог! Не погнушаетесь, приеду на крестины. От души рад! — Он неслышно вздохнул, отвернулся. Чтобы скрыть волнение, достал из корзиночки, стоявшей на столике, почерневшую трубку и, набив ее табаком, закурил. Курил Бек только дома.
Через минуту он снова обратился к Владимиру:
— Брат мой, я готов исполнить свое обещание. Ты уже видел, что послы твоего царя — мои гости. И останутся они у нас еще на несколько недель. Можешь уехать вместе с ними, а если торопишься, отправлю тебя завтра с караваном купцов, которые направляются в Шемаху и Астрахань.
Владимир встал, он был взволнован.
— Покорно благодарю, тэр Давид-Бек, — сказал он. — Но теперь я хочу остаться здесь. Мастер Врданес заменил мне отца, и у жены тут родственники — братья и мать тоже… Прости, но уехать я не могу, останусь в вашей стране.
— Воля твоя, брат мой, — не скрывая радости, сказал Бек. — Смотри только не пожалей об этом в будущем.
— Да что ты, тэр Давид-Бек! — растрогался Владимир. — Здесь я совсем как в родном селе. Говоря по совести, у меня ведь там и родных-то нет. Село наше на Дону, турки сожгли его, отца с матерью убили, а меня угнали в рабство…
— Турки!.. — Глаза Бека сверкнули гневом, и на миг из доброго хозяина он снова стал беспощадным властителем. — Турки враги и вам и нам. Если бы царь ваш и бояре поняли это…
Бек попросил слугу принести кофе. Завязался разговор об оружейном деле. Лишь на рассвете Бек проводил гостей и немного вздремнул. Но покой его длился недолго. Очнулся он от тяжелого сна. И напрасно силился восстановить видение. Вспомнился лишь инок Мовсес и его слова: «Пусть господь наш всемогущий внушит вам, светским владыкам, чтобы смогли вы правильно отличить добро от зла, хорошее от
И Беку вдруг захотелось сейчас же повидать Мовсеса, сказать ему, что вчера он вступил на путь, которым поведет к спасению народ и страну Армянскую. Сделал то, за что некогда ратовал Исраел Ори.
Припомнилась встреча с Исраелом в Шемахе, когда Ори в качестве посла царя Петра ехал из России в Персию. «Не будет нам друга более надежного, чем Россия, — сказал Ори. — Я потерял лучшие свои годы, обивая пороги европейских властителей, но помощь нашел только у русских. Только в дружбе с ними обретет силу наша страна».
— Ты прав, Ори, — будто видя его сейчас перед собою, вслух произнес Бек. — Так думаем и мы, и народ наш. И благодарение богу, друг уже идет к нам. Не сможет прийти сегодня, придет завтра, но придет обязательно! Во что бы то ни стало надо уберечь страну и народ наш от погибели. Уберечь всеобщим противостоянием натиску врага…
Бек подошел к окну, припал лбом к холодному стеклу и закрыл глаза…
Когда очнулся, уже пламенели вершины гор. Бек встряхнул головой и обернулся. На пороге стоял Согомон.
— Ты слышал мои слова? — спросил Бек.
— Ничего не видел и не слышал, господин мой! — ответил Согомон. — Только чувствую, все чувствую!.. Пусть не падает духом орел Сюника, велик бог и милосерден. Прикажи подать умыться.
— Неси!
— Что нового? — спросил Бек, умывшись.
— Ждет тебя агулисский ходжа Абел.
— Пусть подождет. Мелики уехали?
— Все.
— А спарапет?
— Он еще здесь.
Бек вытер лицо, просушил полотенцем густые волосы и спросил:
— Знаешь, где пребывает пленный юзбаши? — Согомон кивнул. — Проведи его ко мне, только тайно, чтоб никто об этом не узнал. Иди!
Бек был уже в полном вооружении и снова стоял у окна, когда Согомон привел персидского юзбаши Мир Огуза. Пленный, увидев Давид-Бека, пал к его ногам. Долго смотрел Бек на врага своего, затем приказал Согомону принести перо и чернила, подсел к столику и написал:
«Персидскому шаху Тахмазу от Армянского Верховного властителя Давид-Бека привет! Да будет ведомо тебе, о шах, что султан Ахмед приказал сидящему в Эрзеруме Кёпурлу Абдулла паше собрать войско и идти на твою страну. Султан намерен разгромить Тавриз, изгнать тебя, последнего потомка Сефевидов, достигнуть Исфагана и отдать отнятый у твоего отца трон своему единоверцу Мир Махмуду, провозгласить его персидским шахом. Большое бедствие приближается к нашим странам. Да поможет тебе великая мудрость твоя отличить добро от зла. Если хочешь унаследовать трон своего отца, отправь немедля человека, чтобы он пал к ногам русского царя Петра и просил о помощи. Только он может спасти твой трон и Персию. Иначе ты потеряешь все и страна твоя станет добычей турок. Сейчас посол русского царя пребывает у нас, и мы приняли руку помощи русского царя. Спеши, пока стамбульская змея не обвилась вокруг твоей шеи».