Мичман Изи
Шрифт:
Но буфетчика не остановил более чем прохладный приём Джеком их знакомства: человека, привыкшего вращаться среди жуликов и аферистов, не так-то легко поставить на место, и хотя Джек всячески показывал, что его общество ему неприятно, Истхап постоянно встречал его на баке или нижней палубе с распростёртыми объятиями и фамильярным похлопыванием по спине. Наконец Джек как-то не выдержал: он велел оставить его в покое и не лезть к нему с разговорами, на что Истхап ответил какой-то грубостью, и между ними завязалась ссора, закончившаяся тем, что Джек дал ему хорошего пинка, от которого Истхап загремел вниз по сходням. Конечно, в этом эпизоде Джек показал себя не с лучшей стороны, и мистер Истхап, посчитавший
Как только Джек появился на мостике, капитан Вилсон обратился к Истхапу:
— Итак, буфетчик, выкладывайте ваши претензии.
— К своему великому огорщению, я вынужден обратиться с жялобой на офицера, но мистер Изи, присутствующий здесь, сщёл возможным прибегнуть к выражениям, не достойным джентльмена, а потом пнул меня ногой, когда я спускался по сходням.
— Как, мистер Изи, правду ли он говорит?
— Да, сэр, — ответил Джек, — я несколько раз предупреждал этого прохвоста не приставать ко мне с разговорами. Я назвал его негодяем до мозга костей и пинком спустил по сходням.
— Вы на самом деле обозвали его так, мистер Изи? Почему?
— Потому что он называл себя «радикалом до мозга костей» и досаждал мне разговорами о республике, доказывая, что нам не нужны ни король, ни его аристократия.
Капитан Вилсон бросил многозначительный взгляд на первого лейтенанта.
— Я, конещно, выразил свои политищеские взгляды, капитан Вилсон, но вам известно, щто в нашей стране мы все делаем равные ставки — таково прирождённое право каждого англищанина.
— Родина — не картёжный стол, мистер Истхап, чтобы делать на неё ставки, как на карту, — заметил капитан Вилсон, — но если вы использовали такие выражения, я боюсь, мистер Изи был прав, выразив своё отношение к ним подобным образом.
— Я вполне допускаю, щто мистер Изи несколько погорящился в пылу спора и я мог бы простить его, но это есщё не всё — я жялуюсь на то, щто он соизволил обругать меня жуликом и лжецом.
— Вы допускали в своей речи подобные выражения, мистер Изи?
— Да, сэр, именно эти, — продолжал буфетчик, — он заявил, щто я обжюливаю матросов и обворовываю своего хозяина-казнащея. Щто вы на это скажете, капитан Вилсон, разве я не в явной ситюации? Но я льщу себя надежьдой, щто я человек образованный и как таковой вращался в высщем обществе, и только по несщастью я оказался здесь — с кем не бывает? А моя репутация понесла большой урон из-за допусщенных мистером Изи консинуаций. — Здесь мистер Истхап вынул платок, помахал им перед своим носом и высморкался. — Я высказал мнение, щто я сщитаю себя таким же джентльменом, как и он, потому что я, во всяком случае, не вожусь с черномазыми (мистер Изи понимает, на кого я намекаю), после чего, ваша милость [19] … простите, я оговорился, капитан Вилсон, он позволил себе такое невежество, как пнуть меня ногой.
19
Ваша милость — обращение к судье в Англии.
— Ну всё, буфетчик, я выслушал вашу жалобу, теперь можете идти.
Мистер Истхап снял с головы размашистым жестом шляпу, сделал шикарный поклон и спустился с мостика.
— Мистер Изи, — сказал капитан Вилсон, — вам должно быть хорошо известно, что по положению устава, которым мы все должны руководствоваться, офицерам не позволено отправлять правосудие по своему произволу. Так вот, хотя я не считаю возможным выговаривать вам за оскорбление этого негодяя, ибо он заслужил его попытками навязать вам свои наглые взгляды, но всё
Но у Джека не было никаких доказательств, и он не мог выдвинуть никаких доводов в своё оправдание, но тут ему припомнились слова капитана Вилсона, сказанные им в оправдание ругани мистера Собриджа:
— Пожалуйста, капитан Вилсон, это было сказано из служебного рвения.
— Рвения, мистер Изи?! Не думаю, чтобы этот довод оправдывал вас, а потом… зачем вы пнули беднягу так, что он свалился вниз по сходням? Вам же известно, что это противоречит правилам службы?
— Да, сэр, — ответил Джек с притворной скромностью, — но это тоже из служебного рвения.
— Тогда позвольте мне заметить, — произнёс капитан Вилсон, кусая губы, чтобы не рассмеяться, — что ваше служебное рвение в данном случае совершенно неуместно, и я надеюсь, что в следующий раз вы воздержитесь от его проявления.
— Тем не менее, сэр, — возразил Джек, напуская на себя ещё более смиренный вид, потому что он рассчитывал нанести капитану точный удар, — на службе мы не можем обойтись без рвения, и, как вы однажды сказали, я надеюсь стать весьма ревностным офицером.
— Я надеюсь на это тоже, мистер Изи. Можете быть свободным, но чтобы я больше не слышал о том, что вы спускаете людей по трапу с помощью пинка. Такое рвение на службе неуместно.
— Зато пинок был уместен, — пробормотал Джек, отходя от капитана.
Как только наш герой спустился с мостика, капитан Вилсон расхохотался от всего сердца и сказал мистеру Собриджу:
— Придётся отнести ругань Джека за счёт служебного рвения. Смотрите, как ловко он сумел обернуть против меня мои же слова! Так что, Собридж, учтите, как слабы мои доводы в вашу защиту, и извлеките пользу из этого урока.
Накануне отплытия из Гибралтара капитан и мистер Аспер обедали у губернатора, а так как мистер Собридж не бывал на берегу за всё время стоянки корабля в порту, он также решил отправиться на берег, чтобы сделать кое-какие покупки, оставив корабль под началом штурмана Гадинга. Как уже отмечалось, тот был непримиримым врагом Джека, а их у него было трое: мистер Гадинг, боцман Биггс и буфетчик Истхап. Гадинг остался за начальника с большой охотой, так как надеялся найти удобный случай наказать нашего героя, вызвав его на какое-нибудь нарушение порядка.
Как это нередко бывает с людьми, дорвавшимися наконец до власти, штурман повёл себя как истинный тиран и обидчик: учинил разнос всем офицерам, оставшимся на борту, клял на чём свет стоит матросов и заставлял их переделывать работу по два-три раза под предлогом, что она выполнена небрежно.
— Бог мой, мистер Биггс, вы просто спите на ходу. Вы полагаете, что можно валять дурака, раз первого лейтенанта нет на судне. Когда вы наконец раскачаетесь и возьмётесь за подъём реи?
— Ей-погу, боцман и так зторово качается, если сутить по похотке, мистер Тихоня, — заметил Мести. Они стояли на баке, занятые беседой и наблюдая за тем, что происходит на палубе.
Грубость Гадинга вызвала грубость Биггса, от него передалась боцманмату, от того — формарсовому старшине и пошла гулять по всему кораблю, подтверждая на практике физический закон передачи движения от одного тела к другому. Поскольку Гадинг ругался, начал ругаться боцман, затем боцманмат, затем формарсовый старшина и все матросы, что доказывает истинность поговорки «Дурной пример заразителен».
Мистер Гадинг поднялся на бак.
— Проклятие, мистер Биггс, долго ещё вы будете здесь копаться, чёрт бы вас побрал?! Вы что, разучились работать?