Microsoft Word - Документ3
Шрифт:
– Максим!
Ага, поняли, что своего оприходовали.
Дышать все еще тяжело. Ребра колет. Проверяю шокер. Он тихо жужжит.
Заряд на дозволенный максимум. Лаз тесный, как желудок питона. Надо проскочить
через эту горловину! Проскочить, пока она не сжалась и не удавила меня…
Кувырок – вкатываюсь внутрь быстрей, чем они успевают понять, что я –
просто человек.
Наугад раздаю тычки смазанным силуэтам, среди которых оказываюсь. Они
падают,
– Не надо!
– Стоять! Всем стоять, суки! – и наконец выплевываю наше, каленое. – Забудь о
смерти!
И этими словами, словно настоящим огненным тавром, прижигаю,
припечатываю, парализую их всех. Кто дрыгался – затихает. Кто ревел – скулит.
Знают: теперь все.
Включаю свет. Ну?!
Комната, раскрашенная в кричащие цвета – одна стена ярко--желтая, другая
ярко--синяя; все изрисованы какими--то каракулями, словно их чертил имбецил с
нарушенной координацией. Башни, люди держатся за руки, облака и солнце.
Из мебели – матрасы. Небогато. И места так мало, что нечем дышать! Как их
столько сюда набилось?
На полу валяются две бабы и парень. Парень ткнулся носом в мою бутсу.
Голову одной из женщин нимбом окружает зеленая зловонная лужа. Святая
мученица. Чувствую, как и у меня к горлу подступает едкий сок.
К стенам жмутся еще три девушки. У одной, голубоглазой и в коротком синем
платье, на руках – мяучащий сверток. Вторая – раскосая крашеная блондинка – все
еще зажимает рукой рот полуторагодовалой девочке с жиденькими черными
волосенками под розовой шапочкой. Девочка что--то обиженно мычит из--под ладони
и пытается выкрутиться, но не может – у матери руки деревянные, словно судорогой
свело. От всего лица видны только глаза – такие же щелочки, как у матери.
Последняя из задержанных, рыжая с тысячей маленьких косичек, прячет за собой
белобрысого мальчишку лет трех. Мальчик наставил на меня придурковатого
лысого пупса с оторванной ногой, держит его так, будто это оружие. Кукла, надо же…
На блошином рынке они ее раскопали или у антикваров? Пупс пытается навести на
меня жутковато--осмысленный взгляд своих композитных глаз и нудит:
– Давай играть в салки. Только мне нужна обратно моя нога! Иначе как я буду
от тебя убегать? Верни мне мою ногу и давай играть! Будешь?
Остальные молчат. Тогда снова вступаю я.
– Проверка сигнала. Вы подозреваетесь в укрывательстве
незаконнорожденных. Мы проведем тест ДНК. Если дети зарегистрированы,
вам нечего бояться.
Говорю «мы», хотя я тут
– Мама! Все в порядке, я его держу на мушке! – заявляет мальчишка, вылезая
вперед.
Женщина начинает выть.
– Не надо… Не надо…
– Вам нечего бояться, – улыбаюсь я.
Я гляжу на них и знаю, что лгу. Они именно должны трястись от страха –
потому что виновны. Тест только подтвердит то, что и так видно по их глазам.
Не боится из них всех только мальчик. Почему? Неужели его не пугали
Бессмертными?
– Вы, – я киваю на встрепанную синеглазую девушку в синем платье с
младенцем на руках. – Сюда.
– Будем играть в салки? Только верни мне мою ногу… Иначе как я буду бегать?
– кося на меня, канючит кукла.
Я загораживаю единственный выход; теперь отсюда некуда бежать – ни им,
ни мне; а ведь мне хочется выбраться из этого давящего ящика так же отчаянно!
Как загипнотизированная, девушка в синем платье послушно делает шаг
вперед. В ее голубых глазах можно утопиться. Ребенок умолкает – может быть,
засыпает.
– Руку.
Неловко удерживая сопящего младенца, она выпрастывает ладонь и
протягивает мне ее – как--то стеснительно, будто надеясь на что--то. Я хватаю ее как в
рукопожатии. Чуть заламываю запястье, обнажая пульс. Достаю сканер, прижимаю.
Тихий мелодичный сигнал. Тон «Колокольчик». Сам выбирал его в каталоге звуков.
Обычно очень разряжает обстановку.
– Регистрация беременности?
Девушка, словно спохватившись, пытается отдернуть руку. Будто я поймал
какого--то зверька – теплого и юркого; он доверился мне по глупости, а я вцепился в
него и сейчас скручу ему шею, он бьется, чувствуя, что пропал, но вырваться из моей
хватки уже не может.
– Элизабет Дюри 183--А. Беременность не регистрировалась, – сверившись с
базой, констатирует сканер.
– Ребенок ваш? – я смотрю на девушку, не выпуская ее руки.
– Нет… Да, мой… Он… Это она… Это девочка… – та путается, запинается.
– Дайте ее сюда.
– Что?
– Мне нужно ее запястье.
– Я не дам!
Я подтягиваю ее к себе, разворачиваю сверток. Внутри – похожий на голую
сморщенную обезьянку красный человечек. Действительно, девочка. Вся
обляпанная желтым. Месяц, не больше. Недолго же ей удалось от нас прятаться.
– Нет! Нет!
Платье Элизабет Дюри намокает – груди расползаются темными пятнами.
Молоко пошло. Действительно, настоящее животное. Отпускаю ее. Берусь за
обезьянью лапку и прижимаю к ней сканер.