Microsoft Word - VK Chapter 1.doc
Шрифт:
благородство черт возвращались на грешную землю только единожды – в
Голливуд пятидесятых годов двадцатого века, чтобы потом снова исчезнуть
на долгие столетия. И вот – новое их пришествие. И последнее, потому что
Эрих Шрейер не умрет никогда.
– Эллен… Ты даже не предложила нашему гостю коктейли?
Я смотрю мимо нее – на песок: вокруг шезлонгов он вспахан, как арена
для боя быков.
– Господин сенатор… – я склоняю голову.
В его зеленых глазах –
сдержанное энтомологическое любопытство. Похоже, господин Шрейер не
обратил внимания ни на отброшенную шляпу, ни на следы на песке.
Наверное, он вообще редко глядит себе под ноги.
– Не надо этого… Обращайтесь ко мне по имени. Вы же у меня дома, а
дома я – просто Эрих.
Теперь я киваю молча, не называя его никак.
– В конце концов, сенатор – это ведь просто одна из ролей, которые я
играю, так? И не самая важная. Приходя домой, я выбираюсь из нее, как
из делового костюма, и вешаю в прихожей. Мы все просто играем свои
роли, и всем нам наши костюмы подчас натирают… Хе--хе…
– Простите, – не выдерживаю я. – Никак не могу вылезти из своего.
Боюсь, это моя шкура.
– Это ничего. Шкуру всегда можно спустить, – Шрейер дружески
подмигивает, подбирая брошенную шляпу. – Вы успели осмотреться в
моих владениях?
– Нет… Мы тут разговорились с вашей супругой…
Госпожа Шрейер не смотрит на меня. Похоже, она еще не определилась,
казнить ей меня или миловать. Глядеть в глаза тем, кого собираешься казнить
– то еще удовольствие, вот она и перестраховывается.
– Ничем более ценным я и не владею, – смеется он, передавая ей
полосатую шляпу. – Коктейли, Эллен. Мне – «За горизонт», а… вам?
– Текилу, – говорю я. – Нужно освежиться.
– О! Вечный напиток… Текилу, Эллен.
Она изображает покорный поклон.
Конечно, это знак особого внимания, как и то, что Шрейер попросил
свою жену встретить меня. Внимания, которого я не заслужил – и не уверен,
что могу заслужить. Я вообще противник жизни в кредит. Приобретаешь
нечто, что тебе принадлежать не должно, а расплачиваешься тем, что больше
не принадлежишь сам себе. Идиотская концепция.
– О чем задумались? – тормошит он меня.
– Пытаюсь понять, зачем вы меня вызвали.
– Вызвал! Послушай, Эллен, а? Я вас пригласил. Пригласил
познакомиться.
– Зачем?
– Из любопытства. Мне интересны такие люди, как вы.
– Таких людей, как я, сто двадцать миллиардов в одной Европе. Вы
принимаете по одному в день? Я понимаю, что вы не ограничены во
времени, и все же…
–
участие. – Слишком долго к нам добирались?
Это он говорит про лифты. Читал мой личный файл. Тратил время.
– Сейчас пройдет, – я опрокидываю дабл--шот текилы.
Кислый желтый огонь, расплавленный янтарь, наждаком по глотке.
Чудесно. Вкус странный. Не похоже на синтетику. Не похоже вообще ни на что
из известного мне, и это настораживает. Я--то считал себя знатоком.
– Что это? «Ла Тортуга»? – пытаюсь угадать я.
– Нет, что вы, – он ухмыляется.
Протягивает мне кусок лимона. Любезничает. Лимон стоит дороже
текилы. Я качаю головой. Для тех, кто не любит огонь и наждак, есть коктейль
«За горизонт» и прочие сласти.
– Вы читали мой личный файл? – трещины на моих губах жжет спиртом.
Я облизываю их, чтобы щипало подольше. – Польщен.
– Положение обязывает, – разводит руками Шрейер. – Вы же знаете,
Бессмертные находятся под моей неформальной опекой.
– Неформальной, – киваю я. – Только вчера вот слышал в новостях, как
вы нас называли бешеными псами.
Эллен поворачивает свои окуляры в мою сторону.
– Меня иногда упрекают в беспринципности, – подмигивает мне Шрейер.
– Но у меня есть железный принцип: говорить каждому то, что он хочет
от меня услышать.
Весельчак.
– Не каждому, – возражает госпожа Шрейер.
– Я о политике, любовь моя, – лучезарно улыбается ей господин Шрейер.
– В политике иначе не выжить. Но семья – единственная тихая гавань, в
которой мы можем побыть сами собой. Где, как не в семье, мы можем и
должны быть искренны?
– Звучит прекрасно, – произносит она.
– Тогда, с твоего позволения, я продолжу, – мурлычет он. – Так вот. Люди,
которые верят новостям, обычно хотят верить и тому, что государство
заботится о них. Но, расскажи мы им, как именно государство о них
заботится – им станет не по себе. Все, что они хотят услышать – «Не
волнуйтесь, у нас все под контролем, в том числе и Бессмертные».
– Эти сорвавшиеся с цепи штурмовики, – цитирую я.
– Они просто хотят, чтобы я их успокоил. Чтобы я заверил их, что в
современной Европе с ее вековыми устоями демократии и почитания
прав человека Бессмертные – просто вынужденное, временное,
уродливое явление.
– Вы умеете внушить уверенность в завтрашнем дне, – я слышу, как во
мне открывается шлюз, сливая текилу прямо в кровь. – Знаете, мы ведь