Мифологическая зоология
Шрифт:
В образовании химер очень часто участвуют птицы (66), но у них обычно «заимствуется» отнюдь не вооруженная страшным клювом голова, а то, чему действительно можно позавидовать — крылья. Поэтому и видовая принадлежность птицы указывается редко и орел назван всего лишь 5 раз.
Таким образом, приведенные выше статистические данные плохо согласуются с идеей Дольника, но это в значительной степени объясняется тем, что для своих подсчетов я использовала в основном материалы из довольно поздних, «развитых» мифологий. Вероятно, на первых порах «человек разумный» действительно обожествлял или создавал в своем воображении существа, которые казались ему самыми могущественными и грозными. Но позднее он понял свое умственное превосходство (не случайно у большинства миксантропных химер присутствует голова человека) и стал создавать богов «по образу и подобию своему»; одновременно начался процесс антропоморфизации химер. Все это прекрасно показано А. А. Та- хо-Годи (1989) на примере истории развития древнегреческой мифологии, в которой
Тем не менее едва ли следует слишком преувеличивать пределы генетической памяти. Может ли возникнуть в воображении человека образ леопарда, если он никогда не видел этого животного ни в реальной жизни, ни на картинке? В связи с этим уместно вспомнить шаманистскую мифологию народов Северо-Восточной Сибири, в которой упоминается очень много различных животных, в число которых не входят, однако, леопарды и змеи. Хотя в этой мифологии упоминается Орел, но доминирующее положение занимает Великий Ворон, повелитель Верхнего мира. А культовое значение у этих народов в разные эпохи играли животные, являющиеся их основным охотничьим объектом, — мамонт, медведь, олень (Диксон, 2000). Орочи произошли от тех же обезьяноподобных предков, что и древние греки, почему же их генетическая память не сохранила образы главных врагов этих предков? Из сказанного следует, что человеческое воображение оперирует и использует при создании фантастических существ образы тех животных, которые играют важную роль (как враги или как источник пищи) в их реальной повседневной жизни.
Возникновение мифологии и мифозоев, несомненно, связано с какими-то особенностями человеческой психики, не имеющим никакого отношения к юнговским архетипам. Юнг и Дольник явно недооценивают творческие возможности человеческой фантазии. В частности, у людей рано возникла потребность понять окружающий их мир и свое место в нем, выработать правила поведения, обеспечивающие успешную охоту и избежание всевозможных опасностей. Но многое оставалось неизвестным, и создать целостную картину помогала фантазия; она же породила магические ритуалы. Подсказки фантазии проявлялись и в более поздние периоды человеческой истории. Путешественник, не сумевший разглядеть как следует какое-то экзотическое животное, привозит домой его совершенно фантастическое описание. Европейцы, впервые увидевшие коробочки хлопка, вообразили, что существуют растения, плодами которых являются овцы с необычайно нежной белой шерстью. Классическим примером подобного заблуждения может служить одно из первых изображений сперматозоида — в его головке исследователь усмотрел вполне сформированного зародыша с относительно большой головой, с ручками и ножками, а жгутик сперматозоида он принял за пупочный канатик.
Другими важными общечеловеческими чертами являются потребность в самовыражении и стремление в какой-то форме передать информацию о своем мироощущении другим людям. Об этом свидетельствуют наскальные рисунки, сделанные людьми каменного века (хотя они могут иметь и магическое значение). Такое самовыражение могло осуществляться и в словесной форме. По всей вероятности, первые мифы имели характер охотничьих рассказов. В воображении первобытного охотника и рыболова каждый лес и каждый водоем имели своего «хозяина», от благосклонности которого зависел успех охоты и рыбной ловли. Это мог быть медведь, лось или рыба, говорящая человеческим голосом. Сюжетами первых мифов могли служить описания встречи с таким «хозяином». Должно быть, и женщины рассказывали детям назидательные истории, в которых фигурировали фантастические существа.
Еще одна общечеловеческая черта, имеющая отношение к мифотворчеству, — это склонность к преувеличению и украшательству. Последнее можно считать одним из проявлений эстетического чувства. Уже древние люди начали украшать себя птичьими перьями, венками цветов и ожерельями из зубов зверей или раковин моллюсков. Правда, эти украшения могли также играть роль амулетов, но в этом тоже проявляется человеческая фантазия. Сходным образом каждый рассказчик (а первоначально мифы передавались от поколения к поколению в устной форме) старается сделать свое повествование более впечатляющим и образным, вводит в него живописные сравнения, которые могут превратиться в органические части описываемого существа; если раньше говорилось, что конь бежал так быстро, словно летел на крыльях, то потом он мог стать крылатым. Как отмечает Э. Б. Тайлор (1989), буквально понятая метафора тоже может послужить причиной возникновения фантастического образа.
Правда, далеко не все мифозои отличаются красотой и гармоничным сложением, между ними много нелепых чудовищ. Но чудища, возникшие в Древней Греции в начальный период мифообразования, когда господствовал страх перед грозными силами природы, в более поздних мифах почти все были уничтожены героями (Тахо-Годи). Кроме того, чтобы подчеркнуть доблесть героя, нужно сгустить мрачные краски при описании побежденного им чудовища (это тоже своего рода «закон жанра»).
Итак, в основе мифообразования и возникновения фантастических животных лежат следующие черты человеческой психики. Во-первых, это неудовлетворенная любознательность, которую компенсирует фантазия; во-вторых, потребность творчески выразить свое мироощущение и передать эту информацию
ПРИЛОЖЕНИЕ
ПРИНЦИПЫ ПОСТРОЕНИЯ КЛАССИФИКАЦИИ МИФОЗОЕВ
Итак, в некоем идеальном мире присутствует целая фауна фантастических существ, объединенных под названием Mythozoa. Ми- фозои множеством признаков связаны с реально существующими животными, но живут по своим, гораздо менее жестким законам. Они настолько разнообразны, что возникает необходимость как- то упорядочить наши представления о них и разработать их классификацию.
Систему мифозоев можно было бы построить на идейной, смысловой основе, выделить группы, связанные с какими-то стихиями, явлениями природы или человеческими страстями, например обитателей водной стихии или загробного мира, составляющих свиту богов любви, плодородия, войны и т. д. Систематизация мифозоев в таком плане — дело гуманитариев. А при зоологическом подходе на первое место должны быть поставлены морфологические признаки.
Исторически классификация обыкновенных животных строилась сначала на наиболее бросающихся в глаза признаках и имела чисто формальный характер. При таком подходе животные, далекие друг от друга по своему происхождению, но имеющие случайное или конвергентное сходство (например, виноградная улитка и рак-отшельник, которые, как отметил еще Сваммердам, прячут в раковине мягкое спирально изогнутое брюшко), попадали в одну группу. Затем в результате накопления знаний о строении и эмбриологии животных и развития эволюционной идеи возникла естественная система, отражающая родственные отношения между животными. Поэтому каждому таксону соответствует строго определенная ветвь филогенетического древа. Но химеры — поли- филетическая группа, представители которой, следуя такому принципу, должны быть разбросаны по разным ветвям этого древа. Но как найти место каждой химеры? Далеко не всегда можно определить, какая ее часть является основной, а какая — вторично приобретенной или измененной. Пегаса, пожалуй, можно было бы считать лошадью, но куда отнести кентавров — к приматам или к копытным? Еще труднее решить этот вопрос в отношении ихтио- кентавров и других более сложных химер. Очевидно, единственным критерием родства у химер может быть только присутствие у них частей тела, «заимствованных» у одинаковых животных. Так, например, лошадиное тело роднит Пегаса с кентавром и гиппокампом, а птичьи крылья — с сиренами, Сфинксом, грифоном и Медузой. Отношения между животными-донорами и химерами напоминают, в сущности, отношения между прокариотами и эукариотными клетками различных типов (см. с. 23). Если попытаться соединить различных химер «линиями родства», то на нашей схеме получится не разветвленное древо, а похожая на войлок трехмерная сеть, в узловых точках которой располагаются разные виды химер. На схематическом рис. 92 показаны «линии родства» между некоторыми греческими химерами, которых для наглядности пришлось расположить в одной плоскости. Как можно видеть, все химеры прямо или косвенно связаны друг с другом, а связующие их линии многократно пересекаются. Само собой разумеется, что тройные химеры имеют больше родственных связей, чем двойные, но особенно много таких связей у миксантропных химер, которые являются самой многочисленной разновидностью химер вообще. Из всего сказанного следует, что систематизировать химер можно только по формальным признакам сходства и различия.
Классификация любых явлений в большой степени зависит от того, каким признакам придается приоритетное значение. А. П. Римский-Корсаков (1997), впервые поставивший вопрос о классификации химер, разделил их прежде всего на двойные и тройные и т. д. по числу разнородных компонентов, входящих в состав их тела (продолжив эту мысль, можно добавить четверных, пятерных и т. д. химер), а дальше предложил учитывать, от каких именно животных взяты эти компоненты.
Если не считать этих крайне лаконичных замечаний А. П. Римского-Корсакова, классификацией мифозоев никто специально не занимался. Однако составители «Мифологического бестиария» (1999) не расположили своих бестий в алфавитном порядке, как это обычно делается, а сгруппировали их, руководствуясь какими-то соображениями, и дали этим группам наукообразные названия. Таким образом, оглавление этой книги уже можно рассматривать как классификацию. Три части, на которые разделен материал этой книги, можно условно считать классами, главы внутри них — отрядами и т. д. Поэтому целесообразно привести это оглавление полностью, выделив курсивом условный таксономический ранг различных групп.
Рис. 92. Родственные связи между 12 греческими химерами: а — Сфинкс (человек + лев + птица); б — сатир (человек + козел); в — Ехидна (человек + змея); г — Пегас (лошадь + птица); д — грифон (лев + птица); е — тритон (человек + дельфин + рыба); ж — Медуза (человек + птица + змеи); з — Сцилла (человек + собаки + змея); и — Химера (лев + коза + змея); к —гиппокамп (лошадь + дельфин); л — кентавр (человек + лошадь); м — сирена (человек + птица)
Часть (класс)1. Зооморфные