Мифы и факты русской истории. От лихолетья Cмуты до империи Петра
Шрифт:
Шуйский вынужденно отступил от прав самодержца. Ведь в цари его утвердил не Земский собор, а узкий круг близких людей. На третий дня после переворота (19 мая) приближенные Василия собрали народ на Красной площади у Лобного места. Там царя Шуйского и выкрикнули из толпы. Как пишет Буссов, Шуйский «без ведома и согласия Земского собора, одною только волею жителей Москвы, столь же почтенных его сообщников в убийствах и предательствах, всех этих купцов, пирожников и сапожников и немногих находившихся там князей и бояр, был повенчан на царство патриархом, епископами и попами и присягнул ему весь город, местные жители и иноземцы».
На самом деле Шуйского венчали без патриарха. На следующий день после избрания он разослал по городам грамоты, в которых сообщалось о казни «еретика, ростриги, вора Гришки Богданова
Пять заводчиков, приведшие толпу к Кремлю, были высечены кнутом. На всякий случай перевели из Кириллова монастыря на Соловки несчастного старца Стефана — слепого царя Симеона Бекбулатовича. Главного заговорщика, Петра Шереметьева, судили, но наказали мягко, отправив на воеводство в Псков. Больше пострадал Филарет Романов, вместе с Шереметьевым готовивший в Угличе прах царевича Дмитрия к перевозке. Уже выдвинутый в патриархи, он так и остался митрополитом. Шуйский подыскал нового патриарха — митрополита Гермогена. 1 июня 1606 г. состоялось венчание Василия на царство: венчал его Исидор — митрополит Новгородский (Гермоген, ещё не патриарх, был в Казани).
3 июня в Москву было торжественно доставлено тело царевича Дмитрия. Вместе с телом привезли «писмо», заверяющее о целительной силе мощей царевича. Когда в Угличе открыли мощи, храм наполнился неизъяснимым благоуханием; тело было цело — мощи явили нетление; сохранилась одежда и ожерельице на шее, низанное жемчугом, только на сапожках носки подошв отстали. В руке царевич держал орешки, залитые яркой кровью. Вновь открыли тело: царица Марфа не могла промолвить ни слова, а царь Василий возгласил, что привезенное тело есть мощи царевича. 3 июня гроб с телом Дмитрия был выставлен в Архангельском соборе. На мощах сменили одежду, на грудь положили политые кровью орешки. В соборе мать царевича, обливаясь слезами, просила простить обман, что называла самозванца сыном. Василий сказал, что прощает её и просит митрополита и весь освященный собор молиться, чтобы Господь освободил душу Марфы от грехов.
Начались чудесные исцеления: в первый день исцелились 12 человек, на следующий — 13. При каждом новом чуде по Москве звонили в колокола. По городам разослали грамоту, где извещалось о новом угоднике, о покаянии Марфы и ещё раз — о самозванце, губителе православия. Хотя канонизация Дмитрия являлась доказательством лживости самозванца, Василий не сразу отказался от прежнего своего заключения о нечаянном самоубийстве царевича [66] . В грамоте, разосланной по городам, было написано, что несчастье в Угличе произошло «по зависти Бориса Годунова», но царевич сам «ако ашя незлобиво заклася». Здесь же упоминались «злодеи его и убийцы», получившие воздаяние. В том же 1606 г. Дмитрия объявили святым, и царь Василий уже не сомневался в убийстве царевича. Но случился конфуз: недруги царя запустили в церковь умирающего и он скончался у гроба царевича. Пошли разговоры об обмане, о мнимобольных, якобы исцеленных. Говорили даже, что в гробе не Дмитрий, а стрелецкий мальчик по имени Ромашка, что отцу заплатили за него большие деньги, убили и положили на место царевича. Из-за слухов доступ к телу закрыли.
66
Самоубийц нельзя не только канонизировать, но даже отпевать и хоронить на освящённой земле.
Царь Василий сделал всё возможное, чтобы уверить народ в самозванстве предшественника и законности своего избрания, но успехов достиг скромных. Многие остались при мнении,
Война с Болотниковым. Царя Василия не приняли на юге, особенно на Северщине. Служилые люди здесь с самого начала стояли за царя «Дмитрия», получили от него немалые льготы и боялись, что новый царь их всего лишит. Дальнейшую смуту постарались привнести люди, не простившие Шуйскому смерть «Дмитрия». Сразу после его гибели из Москвы бежал дворянин Михаил Молчанов, один из приближенных самозванца. Молчанов выскользнул из столицы и поспешил к границе, по пути распуская слух, что он спасшийся царь. В Польше он нашел приют в Самборе, в замке жены Мнишека. Выдавать себя за царя он мог среди людей, не видевших «Дмитрия». Русские посланники прознали, что самборский самозванец «возрастом [ростом] не мал, рожеем смугол, нос немного покляп [горбатый], брови черны, не малы, нависли, глаза невелики, волосы на голове черны курчевавы... ус чорн, а бороду стрижет, на щеке бородавка с волосы». Посланники говорили, что «подлинно вор Михалко Молчанов таков рожеем, а прежней был вор рострига рожеем не смугол, а волосом рус».
Слухи о спасшемся царе Дмитрии распространились в Южной России, где народ отказывался присягать Шуйскому. Князь Григорий Шаховской, опрометчиво посланный Шуйским воеводой в Путивль, собрал горожан и сказал, что царя Дмитрия пытались на Москве убить, но он бежал в Польшу, к тёще, и готовится вернуться и отомстить. Царь велел передать людям, чтобы хранили ему верность. Слова князя были приняты с восторгом. Народ стал за «Дмитрия» не только в Путивле, но в Чернигове, Ельце, по всей Южной России. Из знати, кроме Шаховского, на стороне «Дмитрия» выступил князь Андрей Телятевский, воевода Чернигова. Правда, сам «царь Дмитрий» прятался в Самборе, зато его грамоты скрепляла царская печать, привезенная из Москвы дьяком Богданом Сутуповым. Разница между царем Василием и фантомом убитого самозванца почти исчезла.
Скоро в Путивле появился пришелец, ставший героем войны с Шуйским. Им был Иван Исаевич Болотников. О нем известно мало, хотя ещё гетман Жолкевский писал, что «надлежало бы написать длинную Историю, чтобы рассказать все, сделанное неким Болотниковым». В юности Болотников был «человеком», т.е. холопом, князя Андрея Телятевского. Отсюда советские историки выводили «вождя первой крестьянской войны» из народных низов. На самом деле Болотниковы — дети боярские из Крапивны, к югу от Тулы. О мелком помещике Иване Болотникове есть запись конца XVI в. Как многие захудалые дворяне, Иван по бедности пошел служить князю Андрею. Служил он недолго и сбежал к казакам; позже был захвачен татарами, продан в Турцию и несколько лет грёб на катырге [67] . Наконец, галеру отбили в морском сражении «немцы», и освобожденных гребцов отвезли в Венецию.
67
Катырга — тур. галера. Отсюда — каторга.
Можно гадать, где Болотников овладел воинским искусством, — в войнах ли Габсбургов с турками или в Италии, но когда он решил вернуться в Россию, он был уже в годах и мастер своего дела. Через Германию Иван попал в Польшу, а там — в замок в Самборе, где его принял «царь Дмитрий», иначе, Михаил Молчанов. Молчанов понял, что Болотников — опытный воин, и спросил, не хочет ли служить ему.
Когда Иван ответил, что жизнь готов отдать за государя, Молчанов сказал: «Я не могу сейчас много дать тебе, вот тебе 30 дукатов, сабля и бурка. Довольствуйся на этот раз малым. Поезжай с этим письмом в Путивль к князю Шаховскому. Он выдаст тебе из моей казны достаточно денег и поставит тебя воеводой и начальником над несколькими тысячами воинов... Скажи, что ты меня видел и со мной говорил... и что это письмо ты получил из моих собственных рук». В Путивле Болотников был назначен большим воеводой и стал во главе 12 тыс. ратников.