Мифы и факты русской истории. От лихолетья Cмуты до империи Петра
Шрифт:
Бояре-изменники занервничали: они боялись прихода ополчения Ляпунова. Снова Салтыков пошел к патриарху и сказал: «Что... ты писал к ним, чтобы они шли под Москву, а ныне ты же к ним пиши, чтобы они воротились вспять». Гермоген ответил: «Я... к ним не писал, а ныне стану писать; если ты, изменник Михаил Салтыков, с литовскими людьми из Москвы выйдешь вон, я им не велю ходить к Москве, а если будете вы сидеть в Москве, я их всех благословлю помереть за православную веру». После таких слов Салтыков позорил и ругал его, приставил стражу и не велел никого к нему пускать. В ставке короля тоже забеспокоились. Там не могли понять, что дело уже не в Гермогене — против поляков поднялся народ. Паны решили договориться с патриархом. В марте 1611 г. канцлер Лев Сапега отправил к нему посольство во главе с Адамом Жолкевским, племянником гетмана, говорить «о делах
Москва горела три дня. Уцелел лишь Китай-город с Кремлем. Поляки столько награбили, что ходили в золоте, а жемчугом заряжали ружья и стреляли в горожан. К тому времени к Москве подошло ополчение Ляпунова и осадило город. Поляки затворились в Китай-городе, перебив уцелевших там москвичей; пощадили только детей и красивых женщин: на них играли в карты. Гермогена свели с патриаршества и незаконно возвели Игнатия, патриарха у Лжедмитрия I. Гермогена заключили в темницу Чудова монастыря под охрану 50 стрельцов. «Метали» ему «на неделю сноп овса и мало воды»; а видеть разрешали только тюремщиков. Госевский и Салтыков требовали от Гермогена писать осаждающим, чтобы те ушли от Москвы: «А пришли они к Москве по твоему письму; а если... ты не станешь писать, то мы тебя велим уморить злой смертью». Гермоген отвечал: «Что... вы мне угрожаете, одного Бога я боюсь; если вы пойдете, все литовские люди, из Московского государства, я их благословлю отойти прочь; а если будете стоять в Московском, я их благословлю всех против вас стоять и помереть за православную христианскую веру».
В июне 1611 г. пришли несчастья: пал Смоленск, и казаки убили Прокопия Ляпунова, главу первого ополчения. В августе к Гермогену ещё раз тайно проникли нижегородцы — Родион Мосеев и Ратман Пахомов. С ними патриарх передал грамоту, где заклинал не избирать на царство сына Марины: «Отнюдь Маринкин на царьство не надобен: проклят от святого собору и от нас». Гермоген хотел унять бесчинства казаков и просил церковные власти из Казани, Вологды, Рязани, «чтоб в полки также писали боярам... чтоб уняли грабеж, корчму, блядню, и имели б чистоту душевную и братство». Получив грамоту, нижегородцы и казанцы усомнились, стоит ли присоединяться к первому ополчению. Осенью 1611 г. нижегородец Кузьма Минин призвал горожан к сбору средств на новое ополчение. К февралю 1612 г. Второе земское ополчение было создано. Узнав об этом, Госевский послал изменников требовать от Гермогена написать «в Нижний ратным людям... чтоб не ходили под Московское государство. Он же, новый великий государь исповедник, рече им: "Да будут те благословени, которые идут на очищение Московского государства. А вы, окаянные московские изменники, будьте прокляты!"».
«Оттоле начаша его морити гладом и умориша его гладною смертью, и предаст свою праведную душу в руце Божий в лето 7120 году [1612], месяца Февраля в 17 день». В рукописи Филарета сказано, что Гермоген «от зноя затхошася», а по польскому источнику «удавлен был». Похоронили его в Чудовом монастыре.
Жизнь после смерти. Современники понимали, что сделал патриарх для спасения православной веры и Московского государства. Автор «Новой повести о преславном Российском царстве» сравнивает Гермогена с «непоколебимым столпом», удерживающим своды «великой палаты». О Гермогене с глубочайшим уважением писали лично его знавшие Авраамий Палицын, преподобный Дионисий, князь Дмитрий Пожарский, дьяк Иван Тимофеев, князь Иван Хворостинин. Патриарх был духовным наставником митрополита Филарета, давшего ему обет «пострадать и помереть» за православную веру. В «Новом летописце» Гермоген наделен даром пророчества — он предрек скорую смерть изменникам, пришедшим к нему с лестью за благословением. Предсказание сбылось, как и пророчество о пресечении рода князя Фёдора Мстиславского, державшего сторону Сигизмунда.
Лишь в «Хронографе русском» 1617 г. указаны отрицательные черты характера Гермогена. При этом составитель считает «неправым» критическое мнение о патриархе. Великого старца высоко чтили при Михаиле Фёдоровиче и его отце, патриархе Филарете. В царствование Алексея Михайловича, в 1652 г., состоялось перезахоронение нетленных мощей патриарха в московском Успенском соборе, где он упокоился рядом с Филаретом и царями. Русская церковь и царствующая династия Романовых почитали Гермогена на протяжении всей истории. В 1913 г., в год празднования Трехсотлетия Дома Романовых,
Российские историки высоко оценивали Гермогена. Н.М. Карамзин называл его «бессмертным мужем», «лучезарным светилом Отечества», СМ. Соловьёв о нем пишет, что «патриарх по природе своей был совершенно в уровень своему высокому положению в бурное Смутное время». Н.И. Костомаров дает ему следующую характеристику: «Гермоген был человек чрезвычайно упрямый, жёсткий, грубый, неуживчивый, притом слушал наушников и доверял им... Но при всем том, это был человек прямой, честный, непоколебимый, свято служивший своим убеждениям, а не личным видам». С.Ф. Платонов называет Гермогена человеком «с чрезвычайной нравственной силой, как личность, и с громадным политическим влиянием, как деятель».
О Гермогене много писали историки русской церкви. Митрополит Макарий (М.П. Булгаков) посвятил Гермогену раздел в «Истории русской церкви» (Т. 10, 1881); там он пишет: «Имя патриарха Гермогена должно остаться бессмертным в истории России и Русской Церкви, потому что он ревностнее, мужественнее, непоколебимее всех постоял за ту и другую, он преимущественно спас их в самую критическую минуту их жизни, когда им угрожала крайняя опасность попасть под власть Польши и иезуитов и потерять свою самобытность». Много работ о Гермогене было опубликовано в период канонизации патриарха (1913). После революции большевиков 1917 г. изучение и тем более чествование Гермогена в России становится невозможным, но продолжается в эмиграции. Здесь видное место занимает книга А.В. Карташова «Очерки по истории русской церкви» (1959).
Несравненно меньше внимания Гермоген получил в художественной литературе. Он иногда упоминается, как в стихотворении Державина «Мужество» (1804), но нигде не является главным героем. Больше образ Гермогена представлен в изобразительном искусстве. В 1672—1673 гт. поясные портретные изображения Гермогена были помещены в «Царских титулярниках», изготовленных для царя Алексея Михайловича и царевича Феодора. Под влиянием титулярников созданы портреты Гермогена XVIII—XIX вв.; появляются его гравюры и литографии. В 1860 г. П.П. Чистяков завершил картину «Патриарх Гермоген отказывает полякам подписать грамоту». Горельеф Гермогена включен в группу «государственных людей» на подножии памятника 1000-летию России, возведенного в 1862 г. в Новгороде по проекту М.О. Микешина. К канонизации Гермогена были написаны многочисленные иконы. Большую известность приобрела икона патриарха на фоне Чудова монастыря работы В.М. Васнецова (1913). Сохранилась её акварель с подписью художника. Композиция васнецовской иконы послужила образцом для иконы, выполненной в московской мастерской Н.П. и И.П. Пашковых (1913). Широко тиражировались композиции и цветные открытки Б.В. Зворыкина с изображением заключенного в темницу Гермогена.
В СССР патриарх Гермоген в течение двух десятилетий был persona non grata как служитель культа, боровшийся против «крестьянского восстания» Болотникова. Всё изменилось, когда в ходе Великой Отечественной войны И.В. Сталин перешел на позиции национал-большевизма, стал славить русский народ и прекратил гонения Православной церкви. Гермоген был признан одним из вождей сопротивления интервентам, хотя не равным по значению Минину и Пожарскому. Полное признание пришло к нему в конце советского периода. В 1990 г. вышла из печати книга Р.Г. Скрынникова «Святители и власти», где видное место отведено Гермогену. Скрынников высоко оценивает Гермогена в книгах о Смутном времени и в монографии «Крест и корона. Церковь и государство на Руси IX-XVII вв.» (2000).
«Непреклонный Гермоген» — так называется глава в книге А.П. Богданова «Русские патриархи (1589—1700)» (1999). Подробно рассказано о Гермогене в книге В.Н. Козлякова «Смута в России. XVII век» (2007). Гермогену посвящены научные и популярные статьи. Меньше внимания ему уделено в художественной литературе. Героический, но проходной образ Гермогена дан в романе В.А. Шамшурина «Калёная соль» (1989). Заметное место занимает Гермоген в романе И.Д. Полуянова «Самозваццы. По хроникам Великой смуты конца XVI — начала XVII веков» (2005), но это фундаментальное и удивительное по языку произведение обойдено вниманием крупных издательств и неизвестно читателю. Присутствует Гермоген и в многотомной (не полностью опубликованной) эпопее В.В. Куклина «Великая смута». Автор придерживается необоснованной версии духовной близости Гермогена к Шуйскому и его неприязни к Филарету. Куклин явно живёт в мире придуманной им истории Смуты.