Мифы и факты русской истории. От лихолетья Cмуты до империи Петра
Шрифт:
Все насущные задачи Пожарский и Минин выполнили, но на это ушло четыре месяца.
Были разосланы грамоты «от всей земли» по городам (первая отправлена из Ярославля в Сольвычегодск 7 апреля 1612 г.). В них разъясняются причины созыва нового ополчения, его задачи и нужды. Утверждается, что первое ополчение погубили «заводчики злу» — атаманы и казаки «с их началником, с Иваном Заруцким». Они убили воеводу Ляпунова и многих дворян «и учати совершати вся злая по казацкому воровскому обычаю». Поэтому служилые люди созвали новое ополчение: «Столники же и стряпчие, и дворяне и дети боярские всех городов, видя неправедное их начинание, из под Москвы разъехались по городом и учали совещатися со всеми городы, чтоб всем православным христианам быти в совете и в соединенье, и выбрати государя всей землею». Для избрания государя городам следует присылать «к нам, в Ярославль,
В грамотах первыми подписывались бояре, съехавшиеся в новый центр власти — в Ярославль. Пожарский подписывался десятым, Минин — пятнадцатым. Табель о рангах соблюдался жёстко, хотя грамоты подписывали всех чинов люди. Большинство городов севера и северо-востока признали Земской совет в Ярославле и собирали деньги на второе ополчение; города юга и отчасти центра России поддерживали Трубецкого и Заруцкого. В самом Ярославле бояре, не желая терпеть местнические «потерьки», отказывались подчиняться Пожарскому. Ещё хуже случилось с Биркиным, приведшим казанское ополчение в Ярославль. Бояре отказались признать его воеводой, но за Бирки на заступились казанцы, смоленские дворяне и нижегородские стрельцы. Спор чуть не перешел в сражение. Кончилось тем, что большинство казанцев вернулось домой. Остался отряд служилых татар и 30 дворян. Пожарскому и Минину приходилось быть гибкими, но власть над войском они удержали.
Весной 1612 г. войско Пожарского очищает от шаек казаков Замосковье. Запорожцев изгнали из Бежецка, казаков Заруцкого — из Суздаля, Углича, Пешехонья и Переславля-Залесского. Четыре атамана перешли на сторону Ярославля. Всех казаков, согласных отстать от Заруцкого, в Ярославле принимали на службу и давали «жалованье земское довольное». Стремясь обезопасить тылы от шведской угрозы, Пожарский и члены Совета прибегли к дипломатии. Новгородская земля была оккупирована шведами, которые, в отличие от поляков, предоставили покорешюй земле автономию — статус Новгородского государства; во главе его должен был встать шведский принц Карл-Филипп, обещавший принять православие. На совете в Ярославле решили, что принявший православие принц может подойти как царь и для Московского государства. Тогда Новгород останется в составе России.
В мае 1612 г. ярославское посольство начало переговоры в Новгороде с митрополитом Исидором и шведским наместником Якобом Делагарди. Переговоры длились больше двух месяцев. 26 июля стороны договорились о подписании перемирия Московского и Новгородского государств. Позиция Пожарского относительно избрания принца Карла-Филиппа была чёткая: земские люди согласны соединиться с Новгородским государством, когда шведский принц прибудет в Новгород и примет православие. До тех пор говорить не о чем. Пожарский также предупредил, что Земский собор согласен ждать лишь до исхода лета. Если принц не прибудет в Новгород к концу лета, тогда люди в русских городах придут в сомнение, потому что «великому государству без государя долгое время стоять нельзя». Шведская угроза была отведена.
Видя усиление земского ополчения в Ярославле, подмосковные вожди Заруцкий и Трубецкой попробовали с ними договориться. Ещё в мае из Пскова бежал третий Лжедмитрий (Матгошка или Сидорка), но был пойман, послан в Москву и по дороге убит. В начале июня подмосковный Совет земли отказался от присяги лжецарю и отправил посольство в Ярославль. Трубецкой, Заруцкий и члены подмосковного совета извещали ярославский «Совет всея земли» о низложении Вора, клятвенно обещали впредь не затевать иного воровства и отрекались от Маринки и ее сына. Они предлагали ярославцам объединиться «во всемирном совете», чтобы избрать царя всем сообща. Их повинная вызвала раздор в «Совете всея земли» — «междоусобные смутные словеса», но войско было настроено против примирения. Дворяне обвиняли Заруцкого в злом умысле: «Князя Дмитрия, — говорили они, — манят под Москву, казаки хотят его убити, как Прокопия Ляпунова убили». Как пишет летописец, Заруцкий хотел «оное собрание, стоящее в Ярославле, рассыпать». В результате из Ярославля продолжали рассылать грамоты с обвинениями Заруцкого.
Заруцкий понял, что попытка примириться с Пожарским провалилась, и решил подослать к князю убийц. Он отправил в Ярославль казаков — Обрезку да Стеньку. Там они вступили в сговор с людьми из окружения Пожарского. Однажды Пожарский пришел к съезжей избе смотреть пушечный наряд для похода к Москве:
Долгое пребывание земского ополчения в Ярославле резко критикует Авраамий Палицын. В «Сказании» он рассказывает, что князь Трубецкой молил Троицкую обитель написать Пожарскому о немедленном шествии под Москву — там ждут прихода гетмана Ходкевича с польскими и литовскими людьми. Архимандрит Дионисий и келарь Авраамий отправили в Ярославль двух старцев с писанием о делах под Москвой. «Князь Дмитрей же писание от обители в презрение положи». Пришлось из Троицы послать ещё двух старцев с запрещением промедления. Князь Дмитрий же «медлено и косно о шествии промышляше, некоих ради междоусобных смутных словес в Ярославле стояще и войско учрежающе». 28 июня в Ярославль выехал сам келарь Авраамий. Старец нашел там «мятежников, и ласкателей и трапезолюбителей, а не боголюбцов, и воздвижущих гнев и свар между воевод и во всем воиньстве». Увидев это, старец «князя Дмитрея и Козму Минина и все воиньство поучив от Божественых Писаний и много молив их поспешити под царьствующий град». Пожарский немедля послал под Москву воинский отряд с воеводой князем Дмитрием Лопатой-Пожарским. Встали они у Троицких ворот, там на них напали казаки Заруцкого, но были отбиты.
В рассказе келаря правда перемешана с вымыслом. В Ярославле действительно были раздоры, и «трапезолюбители» из съехавшейся знати не помышляли идти сражаться под Москву (и не пошли).
Но Пожарский стоял в Ярославле не оттого, что «медленно и косно о шествии промышляше», а завершал переговоры со шведами и сбор войска. Главное же, что не хотел понимать Авраамий, это наличие гражданской войны между силами Смуты — в лице Заруцкого и его казаков, и силами порядка, представленными земским ополчением. Трубецкой, а ему симпатизирует Авраамий, в тот период примыкал к Заруцкому (промолчал при убийстве Ляпунова, подписывал вместе с Заруцким грамоты, присягал псковскому самозванцу). Ранний приход ополчения под Москву мог привести к прямому столкновению с объединенными силами казаков. Задерживаясь в Ярославле, Пожарский и Минин расшатывали сплоченность казаков и союз Заруцкого и Трубецкого, иными словами, побеждали Смуту, не вынимая меча из ножен (хотя в Замосковье без стычек не обошлось). Как показала жизнь, стратегия выжидания себя оправдала.
Троицкий келарь, как всегда, приукрасил свою роль в событиях. На решение Пожарского послать часть войска под Москву повлияли не просьбы старца, а сведения о перемещении армии Ходкевича. Старец Авраамий молил Минина и Пожарского «поспешите» в конце июня, а первый отряд из 400 конных дворян во главе с Михаилом Дмитриевым был послан через две с половиной недели — 15—17 июля. Ещё через полторы недели были посланы 700 конных с князем Лопатой-Пожарским. Дмитриев пришел в Москву 24 июля, Лопата-Пожарский — 2 августа. Вопреки записи Авраамия, Лопата-Пожарский не сражался с казаками Заруцкого: ко времени его прихода под Москву Заруцкого там уже не было. В ночь 28 июля атаман с 2000 казаков снялся с лагеря и ушел по коломенской дороге. Большая часть казаков осталась с князем Трубецким под Москвой.
Пожарский выступил из Ярославля 27 июля, на другой день после утверждения договора с Новгородом. Войско с пушками и обозом двигалось медленно и 29 июля ещё находилось в 29 верстах от города. Отсюда Пожарский направил войско под началом князя Хованского и Кузьмы в Ростов, а сам с малой дружиной поехал в Суздаль, в Спасо-Евфимиевский монастырь, поклониться гробам родителей. Затем князь вернулся к войску. В Ростове он вместе с Мининым посетил Борисоглебовский монастырь, где подвизался затворник Иринарх, ещё раньше приславший им повеление идти без боязни, что узрят они славу Божию и Заруцкого в Москве не застанут. В Ростове Пожарский и Минин пришли к подвижнику за благословением. Он их благословил и дал в помощь свой подвижнический крест, с которым Пожарский не расставался под Москвой.