Мифы революции 1917 года
Шрифт:
Увы, буржуазная гниль в той или иной степени присутствует, хотя бы в зародыше, едва ли не в каждой человеческой душе. Одни ее в себе стремятся подавить или урезонить; другие холят и лелеют свои постоянно растущие материальные потребности. В одной общественной системе господствует принцип максимального обогащения, в другой — разумной ограниченности материальных и максимального удовлетворения духовных потребностей. Общество первого типа (капиталистическое) потакает буржуа, второго — трудящимся в материальной и культурной сферах.
Но почему же тогда от века в век все более распространяется и укрепляется буржуазное мировоззрение? Оно победило в нашей стране и определило свою победу над социалистической
Обоснованный ответ на этот вопрос требует глобальных масштабов осмысления развития технической цивилизации. Она превращает биосферу в техносферу, всепланетную область господства техники, на которую тратится более 90% энергии, материалов, человеческого труда. Именно материальная техносфера определяет тот человеческий тип, который ей наиболее удобен, выгоден. Она творит личность, как писал Бердяев, по своему образу и подобию. Это я называю техногенным человеком. Его главные достоинства: умение приспособляться к окружающей среде и неутолимые именно материальные потребности. Кто это? Буржуа, техногенный человек.
В поэме «Россия» (1924) Максимилиан Волошин утверждал:
До Мартобря (его предвидел Гоголь!) В России не было ни буржуа, Ни классового пролетариата… Была земля, купцы да голытьба, Чиновники, дворяне да крестьяне… Да выли ветры, да орал сохой Поля доисторический Микула… Один поверил в то, что он буржуй, Другой себя сознал как пролетарий, И началась кровавая игра.Созданный «для революционного употребления» мифологический образ буржуя как врага трудящегося требовал противостоящего ему столь же мифологического героя — пролетария. Он был представлен как могучий титан, скованный цепями экономического рабства.
Вообще-то первые пролетарии были официально оформлены как социальная группа в рабовладельческом обществе. В Древнем Риме царь Сервий Туллий назвал так неимущих граждан, занимающих низшую ступень социальной иерархии. В XIX веке пролетариатом стали называть наименее квалифицированных рабочих, лишенных средств производства и вынужденных продавать свою рабочую силу за ничтожную плату.
Подобные рабочие были преимущественно сезонными и относительно малочисленны, плохо организованы. Они не имели даже начального образования, в политике плохо разбирались, признавая царскую власть безоговорочно. Существенной социальной силы они из себя не представляли.
Ленин выделял еще «широкий слой средних рабочих» и наиболее образованную и квалифицированную «рабочую интеллигенцию». Советские юмористы вдобавок упоминали «пролетариев умственного труда», и в этой шутке была немалая доля правды. Так можно величать малоимущих мелких служащих, студентов, людей свободных профессий. Они-то едва ли не активнее всех участвовали в революционных выступлениях. Владимир Маяковский, пролетарий умственного труда, воскликнул:
Глаз ли померкнет орлий? В старое ль станем пялиться? Крепи у мира на горле пролетариата пальцы! Грудью вперед бравой! ФлагамиПоэт понимал, что совершенно недостаточно взять за горло мир, истребить буржуев («Через труп буржуазии коммунизма шаг», — писал он). Требуется нечто большее даже после того, как взята большевиками власть и началось строительство социализма. Позже, завершая поэму «Владимир Ильич Ленин», он воскликнул:
— Пролетарии, / стройтесь / в последней схватке! Рабы, / разгибайте / спины и колени! Армия пролетариев, / встань стройна! Да здравствует революция / радостная и скорая! Это — / единственная / великая война из всех, / какие знала история.Здесь загадочно звучат слова о радостной и скорой революции, сказанные через семь лет (!) после так называемого Великого Октября. Судя по всему, поэт мечтал о мировой революции. Не исключено, что имеется в виду и культурная революция: только ее допустимо называть радостной.
Маяковский был в числе творцов мифа о титане-пролетарии. Фигура получалась грандиозная: мускулистый гигант, разорвавший свои цепи (скульптура Сергея Коненкова), и даже как-то слишком жалким выглядит его классовый враг — буржуй: рыхлый, толстопузый, трусливый… В этом отношении миф о пролетарии был не вполне отработан.
Но почему же миф?
Потому что в действительности пролетариат составлял малую часть населения России, так же как всего мира, даже если включать в него «широкий слой средних рабочих». В начале XX века даже в промышленно развитых странах он не составлял большинства. Едва ли не большинство более или менее обеспеченных материально рабочих были в значительной степени «заражены» буржуазным духом.
В России революционные массы выступали за власть Советов, а не за социализм, о котором не только они, но и сам Ленин, как мы убедились, не имел сколько-нибудь определенного представления. Победу обеспечили лозунги: «Земля — крестьянам!», «Мир — народам!», «Хлеб — голодным!». Для этого требовалось: «Вся власть — Советам!» Выходило, что пролетариям гарантировали только хлеб.
Если учесть, что совершали Октябрьский переворот преимущественно солдаты и матросы (они были главным образом из крестьян и не желали воевать), а руководителями были профессиональные революционеры (пролетарии «революционного труда») и сознательные рабочие, то в действительности подлинные пролетарии остались где-то на втором плане.
В революционной мифологии должен был присутствовать образ могучего класса, способного совершить титанический подвиг разрушения старого мира и строительства нового, еще не бывалого. Под таким лозунгом массы людей обретают единство, нечто подобное общей цели. Как писал Максимилиан Волошин, они
…возносят на плакатах Свой бред о буржуазном зле, О светлых пролетариатах, Мещанском рае на земле.Реальные идеалы почти всех так называемых простых людей были просты. Подлинному, а не плакатному пролетарию виделся идеалом едва ли скромный и спокойный, в меру обеспеченный быт небедного мещанина. Какое ему дело до загадочного социализма и мировой революции? О таких предметах могут мечтать начитанные теоретики, непомерные любители славы и власти, пылкие юноши-студенты, не обремененные опытом жизни и не знающие повседневного тяжкого труда.