Михалыч и черт
Шрифт:
— Хлебать даже стесняемся, — проворчал первый карлик. — Чтобы не разбудить.
— Я вот обожглась пару раз, — пожаловалась старушка и потянулась за чайником.
— Не лезь, Феклиста! — строго сказал сидевший рядом с ней карлик и хлопнул её по руке. — Не твоя очередь!
Старушка зашипела в ответ, но руку всё же убрала.
«Идиоты» решил отчего-то Дмитрий и пошёл в туалет.
Едва он повернулся спиной к карликам, как услышал звонкий шлепок.
Старушка
— Это тебе в науку, — пробормотал кто-то из карликов. — Взяли в приличный дом — так и веди себя…
Окончания фразы Дмитрий не расслышал.
«Эти попроще будут» подумал он.
В туалете было светло и покойно. Встреча с новыми обитателями квартиры ничуть не испортила ему настроение и всё те же мысли, лёгкие, светлые, чистые быстрыми утренними птицами проносились у него в голове (жаль только, что поймать хоть одну из них и чуть неспешней обдумать не было никакой возможности).
«А если, к примеру, мне скандал какой учудить… посуду там разбить или обхамить кого… выгонят тогда?.. а если нет?.. а что будет… снаружи то там не так просто всё, не так просто… чего это они меняются всё время: то Игнатий этот, то вот новые теперь… а сколько всего их?.. а давай я их про гномов спрошу…»
Вода забурлила, запенилась, сливаясь в унитаз.
«Да они, пожалуй, и сами гномы!»
Дмитрий улыбнулся, довольный собственным остроумием.
Во время умывания он время от времени смотрел в зеркало и показывал себе язык.
«Гномы! Уродцы!»
Он захихикал и ткнул в своё отражение пальцем, угодив прямо в глаз.
«Во тебе! Это чтобы не смотрел на них, не смотрел!»
— Твари! — зашипел Дмитрий и неожиданно сорвался, затрясся в накатившем волною неудержимом, отрывистом смехе.
— Запутали?! — Дмитрий не выговаривал, а выплёвывал слова вперемешку со стекающей с подбородка мыльной пеной. — Одолели, засранцы?! Не в жисть! Ни за что! Не…
Смех нарастал, всё сильнее схватывая спазмами его грудь.
И на резком выдохе, всхлипнул, Дмитрий затих. Покачнулся, схватившись за край раковины.
«Боже ж ты мой!» подумал он. «Это что-то не то. Чего я смеюсь то? Что тут смешного?»
Они не ушли. Бред не закончился с пробуждением. Ему так и не удалось вырваться из-под их власти.
Так почему так радостно на душе?
«Кого это — «их»? Чьей власти?»
Он не мог ответить на этот вопрос. Каждый шаг уводил его в глубины этой бесконечной квартиры. Каждый шаг всё дальше уводил его от выхода.
Ни один его вопрос не оставался без ответа. Ответы были повсюду.
Но он или не видел их, или, увидев, не мог понять.
«Кто знает, какого размера здесь комнаты?»
Быть
«Почему мне так легко, спокойно и радостно? Откуда пришла эта тревожная, больная свобода? Кто подарил её мне и с какой целью?»
Здесь нельзя спрятаться даже во сне. Каждый его сон будет новой комнатой в этой квартире.
Он заблудится. Быть может, уже заблудился.
Дмитрий отдышался и, сорвав с вешалки полотенце, приложил его к лицу.
Ткань показалась ему очень тёплой, даже горячей, словно полотенце подогрели, подгадав время его утреннего туалета.
«Странно…»
Как будто какой-то узор проступал сквозь махровые нити.
Он развернул полотенце и, рассмотрев его, увидел, что на красном фоне плотными стежками белой шёлковой нити было вышито:
МОЁ ТЕЛО-МОЁСПАСЕНИЕ. БОГИ ВСЕГДА ЧИСТЫ.
«Глупость» подумал Дмитрий и швырнул полотенце на пол.
И с наслаждением вытер о него ноги.
«Чисты, говорите? Боги?! Нечего мне всякую белиберду подбрасывать! Нечего! Меня на такое не купишь! Не купишь! Нет!»
Он понял, кому принадлежал его смех.
«Может, я теперь бог? Я же чистый. Даже ноги вытер».
Эта мысль так же показалась ему забавной, но смеяться он уже не стал.
«Дудки!»
Дмитрий вернулся в комнату и, оглядев карликов (взгляд он постарался сделать максимально наглым, презрительным и высокомерным), присел к столу.
— Ну что, карлы недоразвитые, угощать будете? — спросил Дмитрий тоном хозяина, недовольно своими нерасторопными слугами. — Что чаем то всё время поите? Водочки жалко небось? Могли бы, кстати, и котлет пожарить.
Карлики переглянулись, спрыгнули со стульев и, словно отрепетировав встречу заранее, дружно склонились в поклоне.
— Разрешите представиться? — почтительно прошептал один из них.
— Валяй, — милостиво согласился Дмитрий.
— Твои повелители и хозяева твоей судьбы, — всё так же почтительно продолжал карлик. — Я — Иеремий.
Карлик, не разгибаясь, совал с головы шапочку и, махнув ею пару раз, снова надел.
— А это…
Он показал на стоявшего рядом боязливо моргавшего уродца.
— Владыка твоей жизни Мефодий.
Мефодий проделал со своей шапочкой те же манипуляции.
— А она, тварь недостойная…
Старушка свою шапочку снимать не стала, но, подпрыгнув, изобразила что-то вроде книксена.
— Феклиста, мама твоя…
— Очень приятно, — начал было Дмитрий, но поперхнувшись, осёкся и грозно зарычал: