Миклош Акли, или история королевского шута.
Шрифт:
Акли развернул ворох шелковой бумаги, в которую была укутана виноградная гроздь, принесенная им с собой. Ягодки винограда соблазнительно заулыбались девушке. И она готова была съесть их взглядом.
(Да какой ей еще жених!
– успокаиваясь, подумал Акли.)
– Это посылает вам император. Но я вручу вам его подарок, если вы мне скажете всю правду.
Илонка пыталась удержать себя. Некоторое время она раздумывала, украдкой поглядывая на кисточку раннего винограда.
– Ну ладно, давайте его сюда, вы, любопытная Варвара!
– Ладно, берите вы, сластена.
– Но ставлю условием, чтобы вы никогда и никому об этом не проговорились. Иначе я умру от стыда,
– Не скажу никому.
– Клянетесь?
– Клянусь своей душой.
– Да откуда у вас быть душе-то?
– Теперь конечно у меня ее больше нет: отдал ее вам вместе с этой гроздью.
– Ну хорошо, слушайте. Так и быть облегчу свою душу от греха.
– Я весь внимание.
– Нет, погодите, прежде попробую, каков этот ваш виноград. Э, знаете, идите-ка вы со своим виноградом. Он же кислый! Словом, дело было так. Погодите, нет тут никого поблизости? Как будто что-то хрустнуло в кустах. Может быть кто-нибудь подсматривает за нами?
– Чудится вам! Ищете подвода избежать чистосердечного признания? Нет, нет, барышня, извольте исповедываться!
– Но если мне так совестно? Я кажется сгорю от стыда.
И то правда, бедняжке это стоило такой тяжелой душевной борьбы: она и краснела, и бледнела, закрывала лицо полой мантильи и так и говорила, из-под нее. Словом, была это настоящая комедия да и только. Хотя все дело сводилось всего лишь к невинной озорной проделке...
В комнате Илонки висело большущее стенное зеркало. На самом же деле - это была потайная дверь. Подружки (то есть Илона и Клара Сепеше) подозревали это, и Клара до тех пор нажимала на багет зеркала, пока не нащупала тайную кнопку. Пружина щелкнула, зеркало повернулось, и через открывшееся отверстие оказывается можно было проникнуть в соседнюю с комнатой кладовую. Смелей! Шепнул им дьявол-искуситель. Они пробрались в кладовку и нашли там... целый бидон сливового варенья. С тех пор, почувствовав аппетит, они с Кларой частенько тайком забирались в кладовку полакомиться сладким вареньицем. Мадам же постоянно недовольно ворчала и жаловалась, что сливовое варенье непонятным образом тает буквально на глазах. Предполагала даже, что его крадут мыши.
Акли от души рассмеялся над признанием Илонки, так что и солнце и травинки захохотали вместе с ним.
Только одна ящерица смотрела на них из-под листка подорожника очень серьезными бусинками-глазками.
– Ну, вот, я не говорил, что вы - лакомка! А?
– веселился Акли.
– И какой ужас: у такой маленькой сладкоежки вдруг появляется жених!
– Неужели это... правда?
– вся похолодев, спросила девушка.
– Провалиться мне на сем месте, если я соврал. Просил у меня вашей руки один кавалер.
– Ну перестаньте же шутить!
– сказала Илонка и ткнула Милоша ручкой зонтика в бок.
– Ага!
– снова принялся дразнить ее Акли.
– Кто-то здесь покраснел.
– Но если это неправда!
– возмутилась девушка.
– Говорю вам - правда. Был жених, говорил с императором, и потому я и приехал сюда сегодня по поручению его величества, узнать, каков будет ваш ответ. Ну, угадайте, кто этот жених?
– Не знаю, глухим голосом отвечала девушка, вся бледная от волнения. Словно пытаясь увидеть все это во сне, она сама того не желая, зажмурилась.
– Так вот знайте же: приезжал свататься за вас - барон Иштаван Сепеши. Теперь за вами черед - отвечайте!
Девушка затрепетала и, ни слова не сказав, приникла к Миклошу, словно ожидая от него защиты. Потом открыла глаза и с печалью молча устремила на него свой взгляд.
– Что же вы не отвечаете?
– заторопил ее Акли.
–
– Знаю. Это Кларин брат старший. Но почему вы говорите, что... он?
– О, господи, должен же я вам назвать имя жениха? Муж не кот, его в мешке не продают.
– Потому что вы посмеяться надо мной решили? Правда?
И тут рекой хлынули слезы.
Акли был тонким психологом и мгновенно понял, что творится сейчас в душе девушки. То, что просят ее руки, ей нравится: какой девушке не по нраву, когда кто-то любит ее, хочет повести к алтарю, когда готовятся одеть ее в подвенечный наряд со шлейфом и будут сопровождать под венец дружки и дивиться ее красоте толпа зевак, когда она в белых атласных туфельках выйдет из экипажа у ступеней божьего храма. Все это так красиво, но все это лишь сладостный дурман, кружащий голову, и только до этого мига. До него и не дальше! Невеста уже созрела в маленькой девочке, достаточно ей только вообразить подвенечное платье, празднично убранных лошадей и кучера с букетом на кнутовище. И это тоже легко представить себе. Но еще нет образа жениха - даже в глубинах воображения. Значит вопроса о женихе еще нельзя касаться, иначе рухнет карточный домик грез, исчезнет вся иллюзия и тогда можете сметать все это в мусорную корзину.
– Как я вижу, Илонушка, вы не в восторге от этого жениха?
– Так это же омерзительный человек!
– вырвалось у девушки, уже утиравшей слезы.
– Но зато как хорош он для мужа: знатен и богат!
– возразил Акли.
– мой долг обратить ваше внимание и на это обстоятельство.
– Если хотите знать, я вообще никогда не выйду замуж. Я же сказала.
– Сказали? Когда?
– Только что. Разве я не сказала, что не открою никому, кроме вас, никогда в жизни этой тайны с бидоном варенья? Так вот, если я выйду замуж, я же не должна ничего скрывать от мужа. И тогда я обязана буду рассказать ему об истории с бидоном. Видите, из этого следует, что ни за кого замуж я не пойду.
– Ну, если только эта причина!
– насмешливо проговорил Акли.
– И зря смеетесь. Если уж я что-то решила.
– Хорошо, хорошо! Значит вашим девизом будет "Вечная дева!" Так и передать императору?
– Да, да. Я не возражаю... если...
– Если? Значит все-таки есть "если". Ну что ж, начали - договаривайте до конца!
Девушка снова пришла в замешательство, покраснела, задумчиво принялась теребить кружева на своей мантилье.
– ...Если моей руки не попросит когда-нибудь...
– нерешительно, и даже неохотно, но все равно дрожащим от волнения голосом произнесла она.
– Тот, кто знает... мою тайну.
– Откуда же кто-то узнает ее, если вы ее поведали только мне?
Девушка рассмеялась, но чувствовалось, что эта ее веселость была напускной.
– Ой, Клипи-Липи!
– вскричала она и тут же отвернулась в сторону.
– Как хорошо, что порох уже изобретен. Уж вы-то во всяком случае не были бы его изобретателем.
От этих слов огнем вспыхнули теперь уже щеки Миклоша. Да и не только щеки, а и глаза. Точно так же, как неожиданно, чудесным образом вспыхнул огнем библейский куст неопалимой купины. Миклош хотел что-то сказать, не нашел нужных слов, которые приличествовали бы ситуации. Огонь небесный горит без дыма. Но в это время послышались шаги. К ним приближались двое незнакомых мужчин, и это не понравилось ни Акли, ни Илушке. Один из мужчин снял шляпу и спросил их о какой-то улице поблизости. Акли поднялся, решив, что имеет дело с заблудившимся в городе человеком, сделал несколько шагов к нему и, пройдя немного с ним вместе в сторону изгороди, стал показывать ему, как пройти, как вдруг другой мужчина сказал: