Мила Рудик и Магический Синод
Шрифт:
— Да он сейчас не в себе! — сквозь зубы процедил я, стараясь незаметно отодвинуть руку от оголенных клыков Шалопая. — Не станет он меня слушать!
— Прикажи. Если он не послушает тебя, то меня не станет слушать и подавно. Меня он не знает. Приказывай. Ты же, вроде, ручался, что он будет тебя слушать.
Я едва ли не зубами заскрипел от злости на подначки этого эльфа. Потом сосредоточился на своем голосе — он не должен был дрогнуть.
— Шалопай, хозяин этого запаха… — Пес зарычал громче, полыхнув на меня бешеными глазами. —
Он словно понял меня: отошел и направился в сторону дома. Опустив нос к земле, Шалопай искал нужный запах. Его ярость никуда не делась, а словно ушла внутрь, стала осознанной и целенаправленной. Возле крыльца Шалопай остановился. Воздух вокруг дома словно завибрировал от рычания драконового пса. Из его пасти вырвался хриплый лай, и Шалопай сорвался с места.
Ни я, ни Вирт даже не удивились, когда пес бросился в лес. Поначалу он почти бежал, и нам приходилось прикладывать усилия, чтобы успевать за ним. Но уже через четверть часа, когда лес вокруг нас сгустился, Шалопай перешел на шаг.
Около часа или даже больше мы следовали за драконовым псом молча. Разговаривать не хотелось. Чем глубже в лес мы продвигались, тем больше казалось, что он проглатывает нас, как будто это вообще не лес, а утроба огромного монстра.
Вскоре стемнело. Я несколько раз споткнулся о какие-то коряги и, плюнув на все, зажег свет своего сапфира. Вирт шел следом за мной.
— Почему ты идешь в темноте? Не хочешь зажечь свет перстня?
— У меня нет перстня. Эльфам не нужны магические проводники. Наша магия служит нам без них.
— Может, ты и в темноте видишь? — попытался сострить я. — Как кот. У тебя тотем, случайно, не кот?
Сзади раздался короткий смешок.
— У эльфов нет тотемов. В отличие от магов-людей, эльфы не способны превращаться в животных. Даже укус оборотня в этом смысле для меня не опасен. Человек, укушенный волкулаком, с первым полнолунием и сам станет оборотнем. Эльфам это не грозит — у нас что-то вроде иммунитета к ликантропии.
— Ничего, если я не буду тебе завидовать? — спросил я. — То есть… что в оборотня не превратишься, это, конечно, удобно, но… Не иметь тотемного животного… грустно как-то.
Вирт промолчал.
— А какой тотем у тебя? — спросил он через минуту.
— Пес.
— Хм, теперь понятно, почему ты так легко находишь общий язык с Шалопаем.
— На что это ты намекаешь?
— Ни на что, не ершись. А теперь предлагаю помолчать. Возможно, то место, которое мы ищем, уже близко. Нам надо бы вести себя как можно тише.
Но Вирт ошибся. Прошло не меньше трех часов, прежде чем Шалопай наконец привел нас к логову оборотня.
Эта развалюха выглядела еще хуже, чем дом профессора Безродного. Откровенно говоря, кучу трухлявой древесины, на которой каким-то чудом держалась крыша, даже домом назвать было сложно. Казалось, жалкое строение еще не рухнуло только потому, что прислонялось к широкому стволу старой сосны.
Свет
— Как ты думаешь, он там, внутри? — шепотом спросил я Вирта.
— Не исключено, — ответил он.
Шалопай возле моей ноги издавал тихое, приглушенное рычание.
— Он чует оборотня?
— Не обязательно. Похоже, это действительно логово оборотня, а значит, его запах здесь всюду. Для Шалопая это место, должно быть, провоняло запахом волкулака.
— Что будем делать?
— Сначала осмотримся.
— Шалопай, иди рядом, — велел я псу.
Мы подошли к дому. Изнутри не доносилось никаких звуков. Казалось, что дом стоит пустой. Лес вокруг нас тоже молчал. Хоть бы где-то рядом птицы всполошились или одинокая пичуга вспорхнула с ветки, сучок треснул бы или какая-нибудь мелкая живность звук подала — ну хоть что-нибудь. Такая тишина кругом стояла, словно на много миль вокруг этого дома все вымерло.
Дом смотрел на нас слепыми глазами — все окна, кроме чердачного, были заколочены досками. Дверь была закрыта, но не на замок — замка не было вообще. Вирт знаком показал, что нам нужно обойти дом с разных сторон. Я и Шалопай двинулись в одну сторону, сам Вирт пошел в противоположном направлении.
Чтобы обойти вокруг дома, хватило пары минут. С моей стороны торец дома зарос кустарником, и я на всякий случай проверил, не прячется ли там кто.
— Окна заколочены со всех сторон, — тихо произнес Вирт, когда мы встретились у высокой сосны за домом. — Вход в дом есть только с фасада. Если оборотень сейчас внутри, то ему от нас не уйти.
Мы вернулись к крыльцу. Вирт подошел к двери и, осторожно взявшись за ржавую скобу, потянул ее на себя. Поверх его плеча я заглянул внутрь — кромешная тьма, ни зги не видно.
Вирт неожиданно вскинул руку. От его пальцев оторвались яркие сполохи, и внутрь дома хлынула волна света. Когда она исчезла, дом изнутри продолжал приглушенно светиться, словно сквозь пол и стены просачивалось желтое сияние.
— Хм, неплохо.
— Спасибо. Теперь можем идти. — Он на секунду задержался на пороге. — Запомни самое главное: если мы его найдем — не позволяй Шалопаю сразу укусить его.
— Это еще почему?
— Просто сделай, как прошу. Это важно.
— Сделаю, если важно, — недовольно проворчал я. — Но мог бы и объяснить нормально.
— Объяснения потом.
Мы вошли в дом, миновали коридор и оказались в довольно просторной комнате. Здесь почти не было мебели. Возле стены справа прямо на полу было расстелено что-то вроде постели: матрас, стеганое одеяло, подушка. На подоконниках заколоченных окон стояла пара мисок и деревянных чашек. На спинке стула в углу комнаты висело что-то черное и бесформенное. Тот, кто жил здесь, не думал об удобствах. Это место служило лишь прибежищем.