Мила Рудик и руины Харакса
Шрифт:
Первую волну откинуло заклинанием: несколько бутылок со звоном разбилось о стены ближайших домов. А в сторону ребят уже неслись новые облака мусора.
— Агрессио фермата! — одновременно крикнули все четверо.
Часть мусора зависла в воздухе, но новые облака все прибывали и прибывали. Казалось, мусор несло сюда с самых окраин улицы.
— Это не поможет! — крикнула Улита. — Его слишком много!
Мила окинула взглядом ближайшие дома, и вдруг заметила, что дверь дома напротив приоткрыта.
— Смотрите! — крикнула она. —
Улита дважды выкрикнула «Агрессио фермата!», стрельнув светом магического перстня в разные стороны. Ближайший к ним мусор завис в воздухе. Выиграв благодаря Улите немного времени, ребята рванули к открытой двери небольшого приземистого здания. На бегу Мила успела заметить, что со стороны фасада в этом здании не было окон.
— Быстрее! — крикнула ей в спину Улита.
Мельком разглядев вырезанную на наружной стороне двери руну, Мила потянула на себя дверную ручку и забежала внутрь первая. Обнаружив, что оказалась в полной темноте, она воскликнула:
— Свет!
Карбункул в ее перстне тотчас засветился алым огнем, освещая пустую комнату без единого окна.
— Свет! Свет! — вторили ей голоса Улиты и Лютова.
Последним в помещение вбежал Капустин, захлопнув за собой дверь. От этого звука Мила сначала почувствовала неясное беспокойство, а уже секунду спустя — по телу прокатилась волна паники; горло сдавило от тошноты.
Все повернулись к Капустину. Секунд десять на Сергея, не мигая, смотрело три пары глаз. Воцарилась гнетущая тишина. Капустин удивленно поморгал, не понимая, чем вызвано такое внимание к его персоне.
— Капустин, ты идиот! — то ли шипением, то ли рычанием нарушил затянувшееся молчание Лютов.
Глаза Сергея удивленно округлились, но лишь на мгновение. Уже в следующую секунду его брови сошлись на переносице, а губы сложились в тонкую линию. Он ответил Лютову враждебным взглядом прищуренных глаз и холодно произнес:
— Поосторожнее, Лютов.
— Да пошел ты! — сквозь зубы процедил тот, буравя Сергея испепеляющим взглядом. — Ты что, ослеп? Не видел, какая руна была на двери? Ты понимаешь, что наделал, придурок?!
— Эй, потише! — уже не так уверенно, но все еще воинственно ответил Сергей. — Чего разорался?
Мила прекрасно помнила изображенную на двери руну и имела примерное представление, чем это грозит, — она почувствовала, как от паники на лбу начала выступать испарина. Они были заперты!
— Да ты… — Лютов от ярости подавился невысказанными словами. — Там была руна Нужда, придурок! Руна Вия — демона загробного мира! Эту дверь нельзя было закрывать!!! Дошло до тебя? Кретин, блин!
— Заткнись, Лютов! — не сдержавшись, воскликнула Мила; после его слов на лице Капустина появилось такое растерянное и виноватое выражение, что ей стало его жалко. В конце концов, каждый может ошибиться. — Оставь его в покое!
— Сама заткнись, Рудик! — переключился на Милу Лютов, устремляя на нее взбешенный взгляд сияющих яростным блеском черных глаз. — Не нарывайся, а то я перестану жалеть, что мы тут застряли!
—
— Не вякай! — с надменно-презрительным выражением на лице бросил ему племянник Амальгамы.
— Уйми свое зарвавшееся эго, Лютов! — крикнула Мила.
В этот момент она ненавидела Нила Лютова всеми фибрами своей души. Никогда еще он не казался ей таким омерзительным. Ей хотелось его ударить, и, судя по яростной судороге, исказившей лицо Лютова, он испытывал те же чувства по отношению к ней.
— Напросилась, Рудик, — донеслось до Милы его шипение.
Она видела, что он резко вскинул руку с перстнем — морион стремительно разгорался черным пламенем. Но в этот момент произошло вовсе не то, чего ждала Мила. Ей в лицо словно выплеснули ведро холодной воды — она судорожно втянула в легкие воздух, машинально отворачиваясь. Однако, спустя пару секунд, когда все прошло, к своему изумлению, Мила обнаружила, что она совершенно сухая — ни капли влаги. В поле зрения попала фигура Лютова. Он стоял, точно как она, хватая ртом воздух. Глаза его были выпучены, а руки словно пытались вытереть с лица воду, которой там не было.
— Это я называю — «принять холодный душ», — спокойно, почти флегматично произнесла Улита.
Вокруг ее перстня струился тусклый свет, рассеивающийся прямо на глазах. Это говорило о том, что камень Улиты только что выбросил порцию магической силы.
— Успокоились? — спросила Улита, поочередно глядя то на Лютова, то на Милу. — Будете выяснять отношения в другой раз, а сейчас у нас проблема. На двери была руна Нужда. Кроме всего прочего, эту руну применяют для заточения. Мы не просто в запертой комнате, мы в кругу — запечатаны магией нижнего мира. Эта злосчастная дверь сама по себе не откроется. Короче, мы влипли. Будем орать друг на друга или выбираться отсюда?
Мила косо посмотрела на Лютова, но затевать с ним свару больше не стала. Про себя она отметила, что как ни был зол Лютов, но свечение его перстня, в тот момент, когда он собирался на нее накинуться, было просто черным, без малейшей примеси синевы. Она прекрасно помнила, что во время многих их стычек его морион разгорался иссиня-черным — светом черной магии. Но использование черной магии во время Соревнований фактически означало для Лютова полное поражение, и он прибегать к ней не стал. Мила уже не впервые отмечала для себя расчетливость и колоссальный самоконтроль Лютова. Да, на его лице ясно читалось желание стереть ее с лица земли, но, кроме всего прочего, он хотел выиграть Соревнования, и не позволил ярости взять верх над этим желанием.
Мила видела, как Улита прошлась вдоль стен комнаты, вероятно, в поисках другого выхода. Закончив, она разочарованно вздохнула.
— Так и есть — дверь с руной Нужда единственная. — Она окинула взглядом остальных ребят. — Идеи будут?
— Может, давайте попробуем что-нибудь простое? — предложила Мила. — Вдруг подействует?
Раздался язвительный, холодный смешок. Мила дернулась, встретившись с взглядом черных глаз Лютова. Он с ехидным видом кивнул в сторону двери: