Мила Рудик и руины Харакса
Шрифт:
— Мне очень нужно с кем-то посоветоваться, профессор. Но я не знала, к кому обратиться, и вот…
— Пришла ко мне? — закончил за нее он.
Мила кивнула. Профессор указал ей на один из стульев, приглашая садиться. Мила не стала возражать и села.
— А почему именно ко мне? — слегка озадаченно спросил он, прислонившись к краю своего стола и скрестив руки на груди. — Не подумай, что я не хочу тебе помочь, напротив — я буду рад, если смогу оказаться полезным, но все же… Почему ты решила подойти именно ко мне?
Мила прикусила
— Потому что это касается руин Харакса.
Ей хватило десяти минут, чтобы рассказать о своих видениях, о подозрениях насчет того, что между черным каменным городом и руинами Харакса может быть какая-то связь, и даже о снах, в которых она ходила среди развалин. Мила умолчала только о той части снов, где был Гарик, посчитав, что это слишком личное и об этом не стоит говорить.
Когда она закончила рассказ, лицо Гурия Безродного было задумчивым. Пока он размышлял над ее словами, Мила молча ждала. От волнения в ожидании его ответа она не могла найти место рукам и просто засунула их в карманы плаща.
— Да, мне действительно давно известно о том, что у тебя есть Северное Око, — отстраненно глядя в пространство, произнес он.
— От Акулины? — уточнила Мила.
Профессор покачал головой.
— Нет-нет, не от Акулины. От Владыки Велемира.
Мила нахмурилась. Заметив это, профессор сказал:
— Поверь, Мила, у Владыки были причины рассказать мне об этом.
Испытывая легкое недоумение, Мила тем не менее не стала расспрашивать об этих причинах. Сейчас ее волновало другое.
— Профессор, вы знаете что-нибудь об этом городе из черного камня? — спросила она.
Гурий Безродный тяжело вздохнул. На его лице проступило выражение смешанного сожаления и разочарования.
— Увы, Мила, я никогда ничего не слышал о нем, — сказал он. — Но полагаю, что твои догадки могут оказаться верными. Ничего похожего на место, описанное тобой, в Таврике нет — за это я ручаюсь. А что касается руин Харакса… — Он задумчиво нахмурил лоб. — В этих древних развалинах может таиться все что угодно. Мне представляется вполне вероятным, что увиденный тобой город тоже находится именно там.
— Но тогда это предупреждение, — негромко произнесла Мила, словно обращаясь к самой себе.
— Возможно, — согласился профессор, внимательно посмотрев на Милу. — Однако видения Аримаспу может разгадать только сам Аримаспу, иначе говоря: только хранитель будущего имеет власть что-то изменить в нем. Извини, что ничем не смог тебе помочь.
— Это вы меня извините, — сказала Мила. — Я вообще не должна была просить вас о помощи. Это ведь против правил Соревнований?
Профессор Безродный мягко улыбнулся.
— Ты просила у меня совета насчет твоих видений, а то, что они, возможно, связаны с последним испытанием, — этого мы пока не знаем наверняка, так что никакого нарушения правил не было. Из-за этого не беспокойся.
Он огорченно качнул головой.
—
— Вы помогли мне, профессор, — возразила Мила. — По крайней мере, я теперь знаю, что в Таврике ничего похожего на черный каменный город нет.
Мила не преувеличивала — она действительно считала, что и это знание для нее значит немало. Это говорило о том, что город из ее видения, с большой долей вероятности, находится в руинах Харакса. Милу расстраивало только одно — невозможность узнать о руинах больше. Если в ее видениях и было предупреждение, то она не понимала его. Из видений нельзя было сказать, чего ей следует страшиться, какая опасность ей грозит. Или, возможно, не ей, а кому-то другому. Мила даже не могла сказать с уверенностью, что речь вообще идет об опасности. Казалось, что в этот раз она поставлена перед невозможностью предупредить любые события, связанные с ее видениями. Оставалось только ждать, и это вызывало в ней тревожное напряжение.
— Спасибо, профессор, — сказала Мила, решив, что больше нет причин отнимать время у ее учителя.
— Не за что, Мила, — отозвался он; в его серо-зеленых глазах промелькнуло странное выражение — смесь грусти и благодарности. — Но я все-таки рад, что ты доверяешь мне настолько, что пришла за советом.
Ей на миг показалось, что он хотел сказать совсем другое. Что-то вроде: «Я рад, что ты доверяешь мне, зная обо мне не самые приятные вещи». В ответ она лишь кивнула.
Вставая со стула, Мила вытащила руки из карманов, и вдруг заметила, как какой-то листок бумаги упал на пол. Она не сразу поняла, что это, но когда до нее дошло, Мила в ужасе уставилась на листок, который был не чем иным, как фотографией, взятой ею два года назад из дома бабушки. В конце лета она переложила это фото из шкатулки Асидоры в карман плаща, да так и проносила его всю осень, а потом просто забыла о нем. В круговороте дел, забот и впечатлений это было не удивительно.
Мила быстро опустилась на корточки, потянувшись за снимком, однако профессор Безродный опередил ее. Подняв фотографию с пола, он уже протянул руку, чтобы отдать ее своей ученице, но, бросив мимолетный взгляд на изображение, заинтересовался и поднес фотокарточку поближе к глазам. Мила нервно сглотнула — она не имела понятия, знал ли профессор Безродный, как выглядел Лукой Многолик и кем он был, но то, как профессор нахмурил брови, рассматривая фотографию, ее насторожило.
— Кто это? — спросил Гурий Безродный; он смотрел на изображенную на фотографии черноволосую девушку.
— Моя мама, — ответила Мила.
Профессор поднял глаза и несколько секунд изучал ее пристальным немигающим взглядом.
— Твоя мама? — переспросил он.
Мила кивнула.
— Ты не похожа на нее, — с сомнением сказал Гурий Безродный.
— Да, знаю, — не сумев скрыть сожаления в голосе, согласилась Мила. — Зато мама очень похожа на Асидору — мою прабабушку.