Мила Рудик и загадка Сфинкса

Вольских Алека

— Ничего не понимаю, — негодовал Ромка, когда в один из последних сентябрьских дней, согретых теплыми лучами бабьего лета, они вышли из кабинета антропософии. — Альбина с начала года еще ни разу не поставила мне оценку выше «Геркулеса».

— А я не понимаю, почему это тебя так расстраивает, — отозвалась Белка, как всегда едва поспевая за друзьями и на ходу застегивая молнию на сумке. — «Геркулес» — означает «хорошо». Отличная оценка! Чем ты недоволен?

Ромку от брезгливости даже передернуло.

— Отличная оценка? С ума сошла? — возмущенно воскликнул он. —

Это для кого-то другого она, может быть, и отличная, — он многозначительно скосил глаза на Белку, — а для меня — это унизительная оценка. По остальным предметам у меня ниже «Льва» не бывает.

— Неправда! — с азартом подпрыгнула Белка, уязвленная Ромкиными намеками. — У профессора Лирохвоста ты ни разу не получил ни «Льва», ни «Единорога». Он ставит тебе только «Геркулеса», так же как и Альбина.

— Нашла с чем сравнивать, — начинал закипать от раздражения Ромка. — Я эту нотную грамоту, знаешь, где видел? Вместе с твоим Лирохвостом.

Белка остановилась.

— Не смей так говорить о профессоре Лирохвосте! — нахмурившись, воскликнула она.

Ромка обернулся к Белке и окинул ее снисходительным взглядом.

— А то что? — едко спросил он. — Забросаешь меня дудочками?

У Белки вдруг все лицо сощурилось, и губы стали странно подрагивать. Миле показалось, что она сейчас заплачет от обиды — кажется, шутки о профессоре Лирохвосте и дудочках Белка принимала слишком близко к сердцу. У Ромки глаза странно округлились.

— Э! Эй-эй! Ты это… Не вздумай реветь, — строго сказал он.

Белка громко шмыгнула носом.

— А я и не собиралась, — с гордым видом сообщила она, вскинув подбородок.

— Ни слова больше не скажу о твоем Лирохвосте, — сумрачно заявил Ромка, когда они двинулись по коридору дальше. — Раз он для тебя важнее чем проблемы твоих друзей…

Белка растерянно заморгала, уставившись на Ромку с открытым ртом. Мила не выдержала и усмехнулась. Она, конечно же, понимала, что ее приятель пытается надавить на Белкину совесть, чтобы та чувствовала себя виноватой. Но, по сути, выходило — переворачивал все с ног на голову. Мила давно заметила, что Ромка умеет манипулировать теми, кто слабее и простодушнее его. Правда, вреда обычно от этого не было, и, в конце концов, никаких корыстных целей Ромка не преследовал. Просто такой уж у него был характер. А кто без недостатков?

— Успокойся, Белка, — улыбаясь, сказала Мила. — Нет у него никаких проблем.

Ромка посмотрел на Милу и, заметив, что она разгадала его маленькую хитрость, выразительно скривился. Но соглашаться не стал.

— А «Геркулес» на «Геркулесе» сидит и «Геркулесом» погоняет — это не проблема? — спросил он.

Мила прыснула со смеху.

— Нет… ой, не могу… — сквозь смех сказала она. — Это не проблема. Это скороговорка.

Тут уж засмеялась и Белка.

— Смешно, да? — насупился Ромка. — Ну, смейтесь, смейтесь.

— Ромка, перестань, — одернула его Мила. — Ну чего ты раскипятился? Ты, конечно же, не заметил, но Альбина не только тебе такие оценки ставит. Она в этом году еще никому «Льва» не поставила. Наверное, считает, что мы не дотягиваем до «наивысшего

уровня мастерства». А «Единорога» она тебе не ставит, потому что ты теорию совсем не читаешь. — Мила пожала плечами. — Я тоже ни разу в этом году «Основы Антропософии» с полки не сняла. И выше «Геркулеса» ни разу не получила. Вернее, «Геркулеса» я только один раз получила. Моя постоянная оценка — «Насос», то есть, «удовлетворительно».

— А если судить по моим оценкам, — вступила в обсуждение Белка, — то меня можно смело переименовывать в Андромеду. Но я не жалуюсь. Андромеда, между прочим, замуж за прекрасного принца вышла… тьфу… — подражая Берти, выдала Белка, — за прекрасного Персея. Так что я небезнадежна.

Мила и Ромка засмеялись, и Белка последовала их примеру.

К Виляющему коридору, ведущему к кабинету тайнописи, друзья подошли в отличном настроении, весело болтая и обсуждая свои оценки по другим предметам. Наверное, они в таком же прекрасном расположении духа дошли бы и до кабинета тайнописи, если бы из-за поворота, которых в Виляющем коридоре было предостаточно, не возник песочно-золотой сфинкс. От устремленного на них лилового взгляда ребята разом остановились.

— О-о, — настороженно произнес Ромка. — Это может плохо кончиться.

Сфинкс, опустив глаза, прошелся вдоль стоящих перед ним ребят. Выглядело так, словно он раздумывает, на ком бы из них остановить свое внимание.

— Я не умею разгадывать загадки, — в панике прошептала Белка.

Но сфинкс прошел мимо Белки и, оказавшись напротив Милы, медленно поднял на нее свои глаза: большие, окаймленные черными линиями, которые тянулись до самых висков. Мила прямо посмотрела в чернильно-лиловые глаза и… словно пронеслась сквозь звездное небо и заглянула в дальние уголки космоса. Она вдруг подумала, что Лучезарный ошибся — этому сфинксу не может быть пятьсот лет. Ему должно быть намного больше.

Уголки золотых губ сфинкса растянулись в загадочной полуулыбке.

— Для тебя у меня есть загадка: легкая, как крупинка песка, и трудная, как путь через пустыню из многих миллионов песчинок. Разгадаешь — страх овладеет тобой в тот же миг. Не разгадаешь — он будет поджидать тебя впереди. Послушай…

Мила, запутанная словами сфинкса, с трудом пыталась сосредоточиться. Сфинкс произнес:

Огонь пылает ярко, Но ей в огне не жарко. Там дом ее навеки. Разгадка — в человеке.

Договорив до конца, сфинкс посмотрел на Милу. Она подумала, что он, видимо, ждет от нее ответа, но слова, предшествующие загадке, сбили ее с толку до такой степени, что она никак не могла сообразить, о чем идет речь. Мила уже решила, что сейчас на нее посыплется какая-нибудь гадость, но сфинкс вдруг резко отвел глаза и, словно потеряв к ней всякий интерес, прошел мимо.

Некоторое время ребята, обернувшись назад, смотрели ему вслед, но Виляющий коридор буквально через несколько секунд скрыл он них удаляющегося льва-фараона.