Милашка для грубияна
Шрифт:
Он один из немногих моих тогдашних друзей, кто реально помог после смерти родителей, а также потом, когда я медленно, но уверенно падал в пропасть. Не отвернулся, не предал и не бросил, а тащил вместе с Лехой из ямы, куда я бы обязательно свалился, если бы не было его поддержки и крепкого дружеского плеча.
— Чего смурной такой? — Павел заходит в кабинет и плюхается в кресло, закидывая ногу на ногу.
— Даже не знаю, с чего начать, — провожу рукой по волосам.
— Начни, дружище, с главного, — усмехается парень. — А
Петровна без стука открывает дверь и заходит с чистым стаканом и графином, в котором холодный чай с лимоном и мятой. Знает, что это наш с Пашкой любимый напиток.
Меня нагло игнорирует, а друг наблюдает за нами, поднимая вверх обе брови в немом изумлении, задавая, таким образом, вопрос: «Я чего-то не знаю?»
Женщина молча разворачивается, на прощанье посылая Павлу улыбку, показывая мне спину, после чего покидает кабинет, громко хлопнув дверью.
— Безумно рад тебя видеть, — начинаю я с главного, как рекомендовал друг.
— Заметил, — усмехается в ответ. — А это? — кивает головой на дверь.
— А это, Павлик, маленькое недоразумение под названием «женская солидарность».
— Давай-ка с подробностями, друг мой ситный. А то, боюсь, тут без пол-литра мы не разберемся. А я сегодня за рулем, так что лучше рассказывай всё без утайки.
— Подробности, говоришь, — подхожу к окну, отодвигаю штору и снова смотрю на бассейн. Точнее на шезлонги, где сейчас лежат девчонки. — Вон они, — киваю в окно, — мои подробности.
Паша встает и подходит ко мне, выглядывая в окно. Через пару секунд поворачивается ко мне лицом, на котором четко написано удивление.
— Откуда такая красота?
— Затрудняюсь ответить на столь прямой вопрос.
Друг снова поворачивается лицом к окну, глядя через стекло на улицу.
— Так, — начинает он, — та, что с большими, — в этом месте он двумя руками очерчивает в воздухе полушария груди, показывая на себе, — я так понимаю, Катя, — киваю в ответ головой. — Блондинка в сдельном купальнике рядом с ней, — присматривается. — Что-то до боли знакомое.
— Внимательнее присмотрись, — усмехаюсь.
— Подожди, это Анечка, у которой тачки ремонтируем. Черт, — хмурится, сжимая рукой волосы, — фамилию забыл.
— Мартынова, — подсказываю другу.
— Точно, — щелкает пальцами. — Не знал, что они подруги.
— Представь себе, я тоже.
— А третья кто? — снова смотрит в окно. — Я ее знаю?
— Уверен, что да, — тяжело вздыхаю.
Дарина лежит на животе, отвернувшись лицом в противоположную от нас сторону. Парень присматривается повнимательнее, но даже я бы ее не узнал, если бы до этого не видел девушку в полуобнаженном виде, хоть общался с ней буквально вчера.
— Прикольная надпись под лопаткой, — улыбается Пашка. — Тащусь от баб с татуировками.
— Я в курсе, — киваю утвердительно в ответ. — У нее еще одна надпись на правом боку. Сейчас повернется…
Договорить я не успеваю,
— Твою мать, — кричит Павел, не давая мне закончить фразу. — Скажи, Темыч, — смотрит на меня пристально, — что это глюк. Или ущипни меня. Этого не может быть, — снова смотрит в окно вытаращенными глазами.
— Может, Паша, может, — говорю спокойно, хлопая его по плечу и ожидая реакции друга. И она следует незамедлительно.
— Я не верю своим глазам, — он отходит от окна. — Есть что выпить? — резко поворачивается ко мне лицом.
— Ты за рулем, — отпускаю штору, подхожу к столу и сажусь в кресло. Пашка мечется по кабинету, а я в ответ усмехаюсь, делая глоток уже не совсем холодного чая.
— Темыч, ты вот сейчас меня реально провоцируешь на статью от десяти до пятнадцати. Дарина Громова — кровопийца, самая коварная женщина в мире, а главное — мой ночной кошмар. На прошлой неделе два часа мурыжила, еле отбился. Если бы не адвокат, я бы ее прямо там придушил, клянусь.
— Нормальная девчонка, — отвечаю спокойно.
— Кто нормальный? — Пашка останавливается посреди кабинета и таращится на меня. — Громова нормальная? Она съест нас двоих и даже не подавится.
— По-моему, ты преувеличиваешь, — произношу чуть ли не по слогам.
— По-моему, я сильно приуменьшаю, — кричит в ответ Павел.
— Держи себя в руках, — немного повышаю тон. — Девочки — Катины подруги, и я не смог ей отказать. Поэтому прошу тебя, давай без эмоций и бурной реакции на присутствие Дарины, — Пашка хмурится. — Пожалуйста.
— Только ради тебя, — тычет в меня указательным пальцем, после чего садится в кресло. — Кстати, о Кате. Я жду подробностей, — меняет тему, а я улыбаюсь.
О своей голубоглазой блондинке я готов думать и мечтать часами. А вот говорить откровенно… Даже лучшему другу пока не могу открыть все свои чувства и желания. Хоть и очень хочется поделиться, а главное совета спросить.
— С Катей вроде порядок, — отвечаю расплывчато, но Пашка не отстает.
— Что значит порядок? — смотрит удивленно. — Ты давай, не тяни резину. Что, как, когда, зачем и почему. Я хочу всё знать. Судя по купанию в бассейне с подружками, она еще от тебя не сбежала?
— Надеюсь, что уже не сбежит, — улыбаюсь, глядя на Павла.
— Вот это я съездил в командировку. На неделю оставил, а тут такие новости. И как у вас? Полный порядок? — подмигивает.
— Решил пока не торопиться, — тяжело вздыхаю, а Пашка таращит на меня глаза, после чего хватается за сердце. Смеюсь его реакции, понимая, что он хочет этим сказать.
— Темыч, я тебя не узнаю. Неужели запал?
— Причем всерьез и, кажется, надолго, — наконец-то я сам себе в этом признался.
— Теряем друзей, — снова смеется Пашка. — Но я очень рад за тебя. За вас, — смотрит мне прямо в глаза.