Миледи и притворщик
Шрифт:
Во второй коробке оказался чемодан с ручкой и непонятными лямками на одной из стенок. Открыв его, мы обнаружили такое, от чего голова пошла кругом. Тумблеры, провода, телефонная трубка, а всё вместе…
– Радиостанция, – поражённо выдохнул Леон. – Переносная. Тромская.
У меня в голове будто что-то щёлкнуло. В один миг мозаика из разрозненных фактов собралась воедино. И незнакомцы у ночного костра, и рифлёная банка, как и те, что лежат в этом ящике, и чёрные круги на брюхе четырёхмоторного самолёта, а теперь и эти патроны
– Лео, – сказала я, а у самой мурашки пробежали по спине. – Знаешь, кто над нами пролетал?
– Кто? – на миг отвлёкся он от рации и перестал вертеть реле.
– Самолёт-разведчик.
– Да ладно тебе. С чего ты это решила?
– Я видела люки у него на брюхе. Это люки для объективов. Там внутри салона стоит огромный фотоаппарат для аэрофотосъёмки. Я такие только на выставке фототехники видела. Лео, мы не спасателей видели, а разведывательный самолёт тромцев. Они летели на одной высоте строго в заданном направлении, потому что этого требует технология равномерной съёмки земной поверхности. Они делают снимки для составления подробной карты местности.
– И? – напрягся он. – Думаешь, они не только с воздуха составляют карту.
Мы долго смотрели на переносную радиостанцию, на её складную антенну, переключатели и экран диапазона. Потом наши взгляды задержались на коробке с рожками.
– Лео, ты же понимаешь, что эта посылка не для нас, а для тех, кого я видела сегодня ночью? Вся эта еда, медикаменты для раненых… Ты хоть представляешь, к какому оружию подходят эти рожки? Это какой-то автомат или пулемёт, да? И у тех людей он точно имеется. Или даже не один.
Мне остро захотелось вытащить из рюкзака кобуру и закрепить её на поясе. Где-то здесь неподалёку ходят тромские разведчики. И они не могли не слышать гул мотора. Значит, скоро они придут сюда за своей провизией, амуницией и переговорным устройством. А когда обнаружат нас, то без зазрения совести пристрелят как ненужных свидетелей. Тромская разведка не допустит, чтобы двое аконийцев вернулись домой и рассказали, как Тромделагская империя запустила свои щупальца в гостеприимный Ормиль, и тайно за спиной здешнего сатрапа составляет карту местности и забрасывает в тыл хорошо вооружённых людей.
– Да, куколка, плохи наши дела, – вздохнул Леон. – Но хуже всего то, что нас всё же никто не ищет. Те тромские пилоты приняли нас за своих, вот и сбросили ящик. А нам теперь остаётся воспользоваться их щедростью.
И он снова начал щёлкать тумблерами радиостанции, да так активно и со знанием дела, что я невольно кинулась к нему и ухватила за руки:
– Лео, Лео, остановись, нельзя этого делать! Ты же погубишь нас.
– Только без паники, Эми, – отвёл он мои руки и снова взялся за станцию, – у нас всё равно нет другого выхода.
– Лео, но у этой радиостанции же тромские частоты. Если подашь сигнал, нас быстро обнаружат, а потом…
– Если рассуждать логически, то у тех людей, кого
– Лео, нам нельзя выходить на связь с тромцами. Их военные нам точно не друзья.
– А кто говорил, что я собрался связываться с военными? Я хочу выловить частоту аэропорта в Кардахаре. Вдруг получится. Если они примут наш сигнал, то хотя бы смогут определить радиус поисков. Это уже сыграет нам на руку.
– А если сигнал перехватят? С кем-то же те разведчики должны были связаться. Где-то в этом районе есть вторая радиостанция.
Леон задумался. Но ненадолго.
– Значит, передадим сообщение на аэродром и быстро снимемся с места. Пойдём, куда и хотели идти. Город как раз на северо-востоке. Мы всё равно останемся внутри радиуса поисков.
– Ладно. Только не говори в эфире, куда мы собираемся идти. На всякий случай.
– Хорошо. Я тебя понял.
Пока я изучала продуктовый армейский набор, Леон изо всех сил пытался выловить частоту аэродрома. Я краем уха вслушивалась в треск и шумы радиостанции, а сама раскладывала на земле чужие припасы. Так, воду возьмём в первую очередь. Сухпайки оставим – их надо разбавлять, а для этого придётся тратить драгоценную воду. Не пойдёт. Хотя ладно, возьму один пакетик для интереса. А ещё крекеры – у нас их нет. А вот лекарства и марлю стоит прихватить с собой. Я к серьёзным травмам и ранениям не готовилась, а зря. Пусть у нас будут антибиотики и противошоковые препараты со шприцами. На всякий случай.
Так, бутыли с водой и аптечку мы возьмём, но куда их положить? Рюкзаки и так забиты до отказа. Да ещё и тяжёлые. А тут несколько лишних килограммов… Придётся чем-то пожертвовать и оставить здесь. Но чем? Мы ведь взяли с собой только самое нужное.
Я перетрясла наши вещи и, скрепя сердце, вытащила из рюкзака штатив. Увесистый. Видимо, придётся снова им пожертвовать. Уже вторая поездка в Сарпаль, и второй раз я лишаюсь такого важного инструмента. Но лучше выкинуть его, чем объективы. С ними я ни за что не расстанусь.
Внезапно радиостанция затрещала и сквозь помехи прорезалась оглушающая тишина. Что, неужели выловил?
Леон щёлкнул по тумблеру, поднёс к уху телефонную трубку и нерешительно сказал что-то по-тромски. Кажется, ему ничего не ответили.
Поиски нужной волны затянулись на полчаса. Мы уже успели распить одну из бутылок воды, закусили холодное картофельное пюре из сухпайка маринованными огурчиками, но радиостанция всё не поддавалась.
– Жаль, мы не сможем унести её с собой, – констатировал Леон. – Она весит килограммов двадцать, не меньше.