Миледи и притворщик
Шрифт:
– Бала мата… – неожиданно прошептал мой визави. – Бала мата прейда.
– Что? – невольно вырвалось у меня, – я не понимаю, что ты говоришь.
– Бала мата, – уже в полный голос проговорил он, – Бала мата…
Последнее он и вовсе истерично проорал и, обронив фрукты, кинулся в гущу леса, из которого ещё долго доносилось:
– Бала мата, бала мата…
Не знаю, сколько времени я простояла в ступоре, не понимая, что только что со мной произошло. А потом я пришла в себя, схватила шляпу, закинула на плечо сумки с оборудованием и рванула
Неподалёку от озера я застала Стиана и тут же выпалила:
– Там был человек. Низкорослый, в перьях и с копьём. Он… он…
– Что?! – опешил Стиан. – Ты видела гамборца? Где он?
– Убежал. И обозвал меня напоследок.
Стиан кинулся в сторону леса, Гро рванул за ним, но минут через пять они вернулись обратно. На лице Стиана застыло разочарование, но завидев меня, он тут же стал расспрашивать:
– Ты видела его около дерева? Как он был одет? У него была боевая раскраска? А татуировки?
Я старательно ответила на все его вопросы и под конец спросила:
– Что он хотел от меня? Он ведь мог убить меня тем копьём, да?
– Нет, ну что ты, – успокоил меня Стиан. – Я же тебе говорил, гамборцы – очень мирные островитяне, они стараются не контактировать с людьми извне. То был не охотник, а собиратель фруктов. Тем подобием копья он явно сшибал их с дерева, потому ты и видела, пока сидела на дереве, что заросли ходят ходуном. Собиратель сам тебя испугался, потому и убежал. Он ведь никогда раньше не видел высоких светловолосых северянок. Даже сложно представить, какое сильное впечатление ты на него произвела.
– Да уж… Наверное, теперь прибежит в свою деревню и расскажет всем, что неподалёку от озера поселилась зеленоглазая демоница. Или людоедка. Или злая ведьма.
– Как ты, говоришь, он тебя назвал?
– Назвал? А, ты про эти странные слова. Он всё время повторял "бала мата, бала мата". Что это такое? Название какой-то фольклорной нежити?
– Увы, я с местным фольклором не знаком, и очень об этом жалею. В прошлый раз, когда мы с Рагнаром были здесь, островитяне прятались от нас и не шли на контакт. Я слышал только тихие голоса в лесу, и они говорили не совсем на сарпальском. Их язык похож на тот, которым пользуются жрецы Мерханума, бога-сотворителя всего сущего. Это древнее сарпальское наречие, которое вышло из употребления лет триста назад. Память о нём осталась только в храмах верховного бога и здесь, и, видимо, на изолированном от внешнего мира острове. Бала мата – это что-то вроде Белой Матери, как я понимаю. Похоже, тебя приняли за местное божество.
– Белокожая богиня? – усомнилась я, – Тогда почему тот человек от меня в ужасе убежал?
– Ну, поставь себя на его место. Если бы тебе во плоти явилась Камали, что бы ты почувствовала?
– Ужас и трепет, – не раздумывая ответила я. – Я со страху бы умерла на месте.
– Ну вот, значит, ты понимаешь чувства своего нового знакомого. Может, Белая Мать – это антропоморфное воплощение смерти. Так что вряд ли тот охотник снова захочет с тобой встретиться. Думаю,
Что ж, это обнадёживает. Всё-таки не хочу я бродить по лесу и прислушиваться к каждому шороху в кустах. Это очень мешает работе. А ещё мне очень мешает тягучая атмосфера недосказанности между мной и Стианом:
– Послушай, – начала было я, – мне кажется, нам надо поговорить о том, что было в лесу.
– Так ведь ничего страшного не случилось, – поддевая лопаткой кусочек рыбного филе в котелке, беззаботно сказал он. – Просто островитянин добывал плоды с дерева, случайно встретил тебя и…
– Я не про это, – прервала я этот поток напускного пустословия. – И ты прекрасно понял, о чём я говорю.
Стиан напрягся. Я видела, как побелели костяшки на руке, которой он держал лопатку, и смекнула – этот разговор задевает его за живое. И очень сильно задевает.
– Я знаю, что ты прикасался ко мне ночью, когда думал, что я сплю, – в лоб призналась я и получила обескураживающий ответ:
– Извини, этого больше не повторится.
– А я хочу, чтобы повторилось.
Тут он поднял на меня глаза, полные изумления, а после начал объяснять:
– Эмеран, я ведь говорил тебе, что моё будущее под большим вопросом. Я не знаю, что меня ждёт завтра, через год, через два. А твоё будущее уже предопределено. И я не хочу сбивать тебя с жизненного пути, по которому тебе предстоит пройти.
– О, да ты, не иначе, уже всё решил за меня. И как мне жить и с кем жить. А ты не много ли на себя берёшь?
– Эмеран, – примирительным тоном заявил он, – мне очень жаль, что тогда на сейнере я дал тебе повод усомниться в себе. Не затаи ты обиду на меня, всё между нами могло бы сложиться иначе. Но содеянное уже не исправить и теперь ты невеста другого мужчины.
– Я не невеста, – пришлось с нажимом пояснить мне.
– Но это ведь только вопрос времени.
– Нет, это вопрос моей совести. А она запрещает мне провести остаток жизни с человеком, которого я не люблю.
– В таком случае моя совесть запрещает мне ради своих эгоистичных порывов сбить с пути очередную девушку. Я больше не хочу быть третьим лишним, из-за которого ещё одна семья не может найти согласие и любовь в своих сердцах.
– Нет никакой семьи. И не будет. Я её не хочу.
– Но ты ведь очень скоро пожалеешь об этом скоропалительном решении. Я не хочу, чтобы из-за меня ты сломала себе жизнь. Ты ведь можешь добиться очень многого, если выйдешь замуж за будущего правителя своей страны. Я же не смогу тебе дать тебе и сотой доли того, что может он.
– Он не даст мне главного. Любви.
Стиан промолчал, но вскоре сказал:
– Одной лишь любви, как правило, для девушки оказывается мало.
– Ты что, сравниваешь меня со своей ненаглядной Элисой? – начала закипать я. – А тебе в голову не приходило, что все люди разные? Или ты во всех женщинах хочешь видеть именно её? Всё дело в ней, да?