Миледи и притворщик
Шрифт:
Пока она изрекала столь пламенную речь, я невольно глянула на висящую над её головой люстру и поняла, что не из хрусталя и металла она сделана. Я отошла назад к запертой двери, опустилась на колени, чтобы скрыться за спинами рядовых служителей, и нацелила объектив камеры на странный предмет интерьера.
Ребра, берцовые кости, лопатки – всевозможные человеческие кости были искусно соединены между собой, а из глазниц перевёрнутых черепов светили огоньки догорающих свечей. Как мило. Видимо, это те самые недруги Румелата висят под сводом и наглядно демонстрируют, что лучше царицу Алилату не злить.
А
– Имрана, прекрати свои глупости, нам надо идти, – попрекнул меня Сеюм, а после схватил за руку и заставил встать на ноги.
Он потянул меня сквозь толпу жриц прямиком к ступенчатому пьедесталу. Нам что, нужно подняться туда, наверх к царице? А она точно будет рада нашему появлению? Мне показалось, она сейчас настроена на проведение некоего ритуала, а не на публичную аудиенцию.
Стоило Сеюму преодолеть пару ступеней, как собравшиеся внизу жрицы и монахи поражённо вздохнули:
– … кто это?..
– … чего он хочет?..
– … сейчас он снищет гнев царицы…
– … она его точно покарает…
Мне уже стало не по себе от этих слов, но Сеюм их явно не слышал и уверенным шагом продолжал подниматься вверх, прямиком к царице и окружившим её жрицам.
– Моя госпожа, смилостивься, позволь своему верному рабу сказать тебе нечто важное.
Постепенно подъём стал так крут, что Сеюм цеплялся за ступени не только ногами, но и руками. Теперь он полз наверх, обращая к Алилате полные подобострастий слова:
– Шесть лет назад ты, наисправедливейшая госпожа, отправила меня с очень важным поручением в край слепцов и глупцов, во дворец злодея Сураджа, чтобы я вернул тебе то, что он посмел украсть у всего Румелата. Моя госпожа, я выполнил твой наказ, я всё выполнил.
Тут Сеюм коснулся рукой последней ступени, и я увидела, как он припал к ногам царицы и целует ей стопы. Это было так… так по-варварски раболепно, что меня передёрнуло от отвращения.
– Да, я помню тебя, – послышался сверху певучий и в то же время решительный голос царицы. – Монах, молящий Красную Мать о прощении за убийство собственной сестры. Помнится, ты сам пришёл ко мне вот так же, в день ритуала утоления, и просил об искуплении своего греха, говорил, что готов пойти на всё, чтобы заслужить милость богини.
– Да, госпожа, я был готов пойти на смерть, но вернуть Румелату останки нашей заступницы и покровительницы Генетры.
– И где же они? Помнится, я посылала с тобой Кези из приюта заблудших дочерей. Где она?
– О, моя госпожа, она не дожила до этого дня. Кези скончалась в родах три года назад и не дожила до нынешнего Дня Очищения, когда я смог получить ключи от казны, где хранились останки нашей почившей правительницы. Но сила и слава Красной Матери так велика, что её чтят не только в Румелате, но и далеко за его пределами. В гареме среди наложниц я нашёл нашу сестру, это она помогла мне привезти останки почившей правительницы. И не только их. Поверь, моя госпожа, я доставил тебе нечто большее, чем…
– Где голова царицы Генетры? – прервала она поток его словесных излияний.
–
На ватных ногах я сделала первый шаг, потом второй, всё ещё пытаясь осмыслить происходящее. Сейчас я поднимусь наверх и увижу саму царицу Алилату, о которой так много слышала. Да помогут мне боги сделать всё правильно и не прогневать её…
Крутые ступеньки каждый раз заставляли всё выше и выше поднимать ноги, а ближе к вершине и вовсе искать опору руками. Поравнявшись с Сеюмом я остановилась и подняла голову. На меня смотрели чёрные как ночь и холодные как лёд глаза царицы. Её суровое лицо походило на маску, и вместе с тем я чувствовала невероятную силу, что исходила от этой необычной женщины.
– Да, я вижу, ты приехала сюда издалека, сестра, – внезапно произнесла царица. – Как вижу и то, что Красная Мать отметила тебя своим знаком. Ты её любимица. И верная последовательница. Подойди ближе. Что ты хочешь мне отдать?
Я сделала ещё один шаг наверх и потянулась к закинутой на спину сумке и вынула из неё сосуд.
– Твоё величество, – не зная, как правильно обратиться к Алилате, сказала я. – Для меня огромная честь вернуть тебе то, что вероломно украл коварный Сурадж. Останки наших близких не должны покоиться на чужбине в пыльном чулане, они должны быть в склепе среди родных костей.
Алилата всё взирала на меня своим бесстрастным, ничего не выражающим, но пронизывающим насквозь взглядом, а я не выдержала и опустила глаза. Вытянув руки, я вручила сосуд царице, и в этот миг её чёрное одеяние окрасилось багровыми тонами. Голова в меду начала испускать сияние, вот только не привычного зелёного цвета, а алого, багряного, кровавого. Кажется, что-то пошло не так, и это точно не к добру…
Жрицы, что стояли рядом с царицей, восхищённо провозгласили на весь храм:
– Сила Красной Матери снова с нами!
– Она вернулась! Камали вернулась!
– Наша справедливая богиня, что много лет назад сошла в этот мир и вселилась в царицу Генетру, снова здесь!
– Северная жрица вернула украденную голову царицы, а вместе с ней и саму Красную Мать!
– Теперь царица Алилата вберёт в себя силу отмщения и станет вместилищем богини. Теперь она воплощение Камали в этом мире! Она и есть наша Красная Мать!
– И с ней Румелат обретёт небывалое величие!
Да? Значит, не ради захоронения в склепе мы везли останки Генетры в Барият? Сеюм, проклятый обманщик…
Я глянула на него искоса, но кроме затылка ничего не увидела. Распластался на ступенях, верный раб… Мог бы и предупредить, что не ради похищения мёртвой головы помог мне бежать, а во имя важной государственной миссии. Подумать только, голову Генетры здесь ждали, чтобы Камали переселилась в новую царицу из останков прежней. Что-то мне это напоминает… Точно, рисунки на железных колоннах в некрополе ненасытных сатрапов.
Что же это выходит, все пятнадцать лет Алилата была какой-то неполноценной царицей, а теперь, когда голова Генетры на месте, и нечто, что испускает свет из глазниц, войдёт в её тело, она станет сверхвладычицей для своих подданных? И чем это грозит Румелату? А всему Сарпалю?