Миледи и притворщик
Шрифт:
– Или не сможешь.
– Тогда отправишься восвояси на следующее же утро.
– Здесь пустословки не нужны.
– И жалостливые мужелюбки тоже.
На этом сестрицы синхронно одарили меня испепеляющими взглядами вкупе с недобрыми ухмылками, и я поняла, что нам с Гро пора возвращаться в наши покои, пока Шепси с Шукетой не сказали мне ещё чего "приятного". Мне и так не стоило попадаться им на глаза в той части дворца, куда меня на самом деле не звали. Но ничего, вернусь туда ночью и продолжу поиски Стиана. Я чувствую, он где-то там, ждёт, когда мы с Гро придём и вытащим его из передряги, в которую он угодил из-за моей глупости и неосмотрительности…
Вернувшись
– Что это? – спустив Гро с поводка, спросила я стража.
– Одеяние жрицы.
– Да? А я видела, что в храме Камали достаточно повязать красную ленту через плечо, чтобы выглядеть как жрица.
– В обычный день все повязывают ленту, – пространно ответил он.
– А сегодня необычный день? – догадалась я.
– Скоро день кончится и наступит ночь. Во тьме все жрицы прекрасны в чёрных одеяниях.
Ясно. Царица позвала меня на некую ночную церемонию в храм Камали. Жаль. В темноте отснять плёнку будет сложно. Или она не ради фотографий меня пригласила? Что там говорили сестрицы по поводу кинжала? Мне придётся взять его с собой, чтобы доказать царице свою нужность? Надеюсь, мне там не головы мертвецам придётся рубить? Знаю я эти камалисткие шалости – ни к чему хорошему они не приводят.
– Всё, ты свободен, – сказала я Илимину, чтобы выпроводить его из комнаты и в спокойной обстановке достать заветную шкатулку с ритуальным орудием.
Костяная ручка в виде трёхгрудой богини оказалась неожиданно тёплой и гладкой наощупь. Никогда не замечала, что её приятно держать в руках. Наверное, зря я вообще поддалась на провокацию сестриц и вынула кинжал из шкатулки. Но обратного пути нет, раз Алилата будет ждать моего появления в храме при полном параде. Осталось мне только облачиться в чёрный наряд и отыскать в сумке ножны, чтобы кинжал ненароком не вылетел из рук и не зарезал кого-нибудь из румелатских мужчин.
Как только за окном стемнело, Илимин постучал в дверь, и я поспешила водрузить на плечи сумки с оборудованием и пристегнуть поводок Гро к поясу. В храм пса, полагаю, не пустят, так пусть погуляет на улице вместе с Илимином.
На уже знакомую площадь со стоящей посреди неё гигантской статуей Камали мы прибыли затемно. Прохожих поблизости отчего-то нам так и не встретилось, разве что паланкин и носильщики стояли у входа в храм.
Царица уже была внутри, и я поспешила войти в обитель кровавой богини, лишь бы не заставлять Алилату ждать.
– Ты вовремя, – завидев меня, сказала она. – Ну что ж, идём.
В окружении пяти жриц, среди которых были и Шепси с Шукетой, она проследовала к тому самому ступенчатому пьедесталу, на вершину которого мне уже приходилось взбираться, чтобы вручить царице голову Генетры. Вот только сегодня она и её товарки не помышляли снова подниматься на вершину. Жрицы направились к задней стороне пьедестала, а та оказалась гладкой и наклонной, без единой ступени. И тут Шепси с Шукетой отыскали пару выступающих колец, чтобы дёрнуть за них и отворить дверь, за которой виднелась лестница, уходящая вниз.
– Что это? – вырвалось у меня, а в голове всплыли воспоминания о Городе Ста Колонн, куда мне уже довелось спускаться с сестрицами-камалистками.
– А ты угадай, – загадочно улыбнулась царица. – Стиан почти сумел понять главное правило поклонения Красной Матери, и ты должна.
– Я не понимаю, – пришлось сказать мне, а внутри всё разрывалось от этого её небрежного "Стиан". Ещё недавно она называла его учёным мужем и сатрапом-искупителем.
– Он ведь спрашивал меня, почему черни не дозволено входить в храм. Так вот, черни достаточно домашних алтарей и той статуи на площади. Храмы построены для жриц, где они могут вершить свои тёмные ритуалы. Но истинный дом Камали доступен лишь избранным. Только верховным жрицам. Я, как понимаешь, одна из них. А ты моя гостья, и я хочу, чтобы ты увидела сердце Румелата, его душу и сокрытую мощь. Идём за мной. Не бойся. Там внизу мало света, но в достатке подлинного знания об этом мире. Дай мне свою руку, и я покажу тебе путь к истине.
Не знаю почему, но я вложила руку в её ладонь и пошла вслед за царицей к двери, за которой тусклые огни настенных факелов освещали ступени уходящей вниз лестницы. Мы спускались неспешно и осторожно, пока не оказались в узком коридоре, что привёл нас в подземный зал, где горели огни масляных ламп.
Первое, что мне бросилось в глаза – это ниши в стенах и выставленные в них черепа. Совсем как в усыпальнице ненасытных сатрапов в Городе Ста Колонн, вот только здесь их было больше. Намного больше. Раз в десять точно. Вряд ли это семейный склеп. Уж скорее Генетра и её племянница Алилата собрали здесь коллекцию из колдовских голов убиенных мужчин. Наверное, где-то здесь покоится и череп дяди Сураджа – несостоявшегося мужа Генетры из рода Сарпов. А вот та свободная ниша явно пустует в ожидании головы самого сатрапа Сураджа.
Но не только черепа покоились здесь. Посреди зала стояла высокая статуя шестирукой женщины из гладкого чёрного камня. В одной руке зажат кинжал, в другой дудочка, третья держит чашу, четвёртая кубок, а две оставшиеся схватили за волосы отрубленные головы – мужскую и женскую. Если бы не две лишние руки с кубком и головой женщины, я бы подумала, что это Камали. Хотя, это всё равно она, вот только отчего-то в этом тайном святилище она выглядит иначе.
– О чём ты думаешь? – заметив моё замешательство, спросила Алилата.
– Почему эта статуя так не похожа на те, что я видела прежде? Это ведь Камали?
– Да?
– Тогда зачем ей кубок и женская голова? Я думала, она призвана защищать всех женщин от несправедливости и насилия, а не причинять им вред.
– Ты неправильно думала, – был мне холодный как сталь ответ. – Это там, снаружи, наверху, люди молят Красную Мать о помощи и заступничестве. Но они не знают, что на самом деле наша Мать черна. Им и не нужно этого знать. Им хватит и того, что она стала богиней, когда отрубила голову надругавшемуся над ней брату Гештиту, потом собрала его кровь в чашу, чтобы испить её, и сыграла ему на флейте погребальную песнь. А то что Гештит потерял свою голову после того как испил отравленного вина из кубка, им знать не надо. А ещё им не нужно знать, что кроме Гештита Чёрная Мать усыпила и отсекла голову своей родной матери Мерит за то, что та после смерти сына вознамерилась построить в его честь храм, где его должны воспевать и день и ночь как воплощение всеохватыващей любви и плодовитости. Камали не стерпела такого насмехательства над собственными страданиями, и Мерит лишилась головы вслед за Гештитом. Видишь эту статую? Такой Камали не знает никто из черни. Тёмным людям не понять, как дочь может отсечь голову матери и обратить в прах чрево, её породившее. Поэтому они не должны ничего знать о Чёрной Матери. Она выше их понимания, больше, чем способен вместить ограниченный разум любого из них. Им хватит и Красной Матери, чтобы начать менять свою жизнь и вести Румелат к процветанию.