Милфа

Малиновская Маша

Я осторожно выскальзываю из-под тяжелого одеяла, стараясь не потревожить Илью. Оборачиваюсь, и моё дыхание застывает.

Он лежит на животе, полуобнажённый, с непокрытой спиной. Идеально гладкая загорелая кожа обтягивает сильные мышцы. Его лицо спокойно, дыхание ровное. Волосы растрёааны, пухлые губы слегка приоткрыты.

Такой красивый, сильный, сейчас безмятежный.

Щеки вспыхивают, когда я вижу на его лопатках несколько красных полос, оставленных моими ногтями.

На мгновение мои мысли замирают.

Только

одна картина перед глазами: он — здесь, рядом со мной, совершенно реальный.

Это не сон, не фантазия. Это случилось. Мы случились.

Как я могла позволить этому произойти?

Тело откликается на воспоминания жаром в самых неожиданных местах. Но я сжимаю зубы, отворачиваюсь, натягиваю на себя свою одежду и ухожу в зону кухни.

Слишком много чувств и ощущений внутри, и я боюсь утонуть в них.

Кофеварка шумит, а я смотрю на город за окном, стараясь хоть как-то привести мысли в порядок.

Что теперь? Как жить дальше?

Я словно балансирую на краю пропасти. С одной стороны, мой долг, моя семья, мой сын. С другой — желание, которое больше похоже на лавину, способную смести всё на своём пути.

Которая уже смела меня. Снесла так стремительно, что я даже не сумела зацепиться.

Сердце бьется неровно, как будто пытается вырваться из груди. Я никогда не была в такой растерянности, никогда не чувствовала себя настолько чужой самой себе.

Наливаю кофе в кружку и делаю небольшой глоток. Аромат приятно щекочет ноздри, напиток обжигает язык, но я не обращаю на это внимания. В голове только один вопрос: что делать дальше?

В груди неспокойно. Мне хочется позвонить сыну, но я без телефона, а просить телефон у Ильи и звонить с его номера.… нет.

Вдруг Костя решил вернуться раньше от друга? А там Роман… насколько он в себе?

Хорошо, если напился и крепко уснул, а если нет?

По плечам бежит дрожь. Тревога ворочается скользкой змеёй на груди.

Собираюсь быстро. Умываю лицо, пальцами приглаживаю волосы. Одеваюсь, стараясь не издавать ни звука. Не хочу, чтобы Илья проснулся. Я не знаю, что бы я сказала ему, если бы он открыл глаза. Я просто не готова. Не сейчас.

Закрываю за собой дверь и спускаюсь на лифте вниз.

Подхожу к посту консьержа и негромко стучусь в окошко. Пожилой мужчина с добрым, но усталым лицом поднимает голову и смотрит на меня.

— Здравствуйте, извините, можно воспользоваться вашим телефоном? — спрашиваю я, чувствуя, как щеки начинают предательски гореть. Мне кажется, что он знает, что я совершила. Все знают — и я в полной мере смогу ощутить это, выйдя на улицу.

Наверное, это то самое “на вору и шакпка горит”.

Он кивает, достаёт из кармана старенький мобильный и передает мне. Я набираю номер сына, молясь, чтобы он ответил. Гудки кажутся бесконечными, пока, наконец,

я не слышу его голос.

— Мам! — голос Кости дрожит. Кажется, будто он едва сдерживает слёзы. У меня же от одного его тона внутри всё сжимается. — Мам, ты где? Ты должна срочно приехать! У меня.… у меня беда!

— Костя, что случилось? — холод пробегает по моей спине, и я крепче сжимаю телефон.

— Мам, просто приезжай! Быстрее, прошу тебя! — его голос ломается, и линия обрывается.

Я замираю, сжимая телефон в руке, а внутри всё переворачивается от страха за сына.

Роман же… не мог сделать с ним что-то плохое? Он же воспитывал его с года! Костя его отцом считает.

Нет-нет, тут что-то другое. Боже мой, что же случилось?

— Вы могли бы вызвать мне такси? — спрашиваю у консьержа, возвращая ему телефон. — Пожалуйста.

Мужчина через окошко дежурки окидывает меня взглядом, и я интуитивно обхватываю себя руками. Понятно, что его удивляет то, что я в одной кофте и без верхней одежды. На улице как-никак начало ноября.

Он кивает, что-то говорит в трубку и поднимает взгляд.

— Скоро подъедет.

— Спасибо, — шепчу я и замираю у входа, ожидая машину.

Внутри всё сжимается от нехорошего предчувствия. Меня начинает тошнить от напряжения, а время тянется так, что две минуты ожидания кажутся нескончаемыми.

Такси подъезжает через несколько минут, и я почти бегу к нему через двор дома. Холода совсем не чувствую — настолько пульс гонит кровь. Сердце колотится, мысли путаются. Я не знаю, что произошло с Костей, но одно я знаю точно — он сейчас нуждается во мне. А это значит, что мне придется затолкнуть все свои страхи и обиды на мужа и прийти домой.

24

Дорога домой кажется бесконечной. Меня словно заперли в кокон из страха, дурных предчувствий и неотступного чувства вины. Костя редко звонит мне с таким тоном — дрожащим, полным паники.

Я сцепляю пальцы и зажимаю их между коленями, чтобы не так дрожали. Водитель такси замечает, что я вся дрожу, и молча увеличивает обогрев в салоне, но мне становится душно и нечем дышать. Хочется приоткрыть окно, но я словно застыла. Сижу в одной позе, застыв, пока не подъезжаем к воротам моего дома.

Такси останавливается, я выбегаю из машины, даже не попрощавшись с водителем. Дом передо мной выглядит как крепость, но сейчас он больше похож на ловушку. Сердце колотится где-то в горле. Я набираю код на калитке дрожащими пальцами, рывком распахиваю ее, когда замок отпускает, и забегаю во двор.

Дверь в дом не заперта, хотя на часах только шесть утра. Этот факт усиливает мою тревогу, хотя, кажется, она и так выкручена на полную мощность.

В доме тихо. Я осматриваюсь в коридоре, задержав дыхание.