Миллениум. Тетралогия.
Шрифт:
«Письма пишет кто-то из “СМП”», — подумала Эрика.
Совещание в отделе охраны конституции завершилось только в начале шестого. Они договорились о том, что снова встретятся на следующей неделе, а если Микаэлю Блумквисту потребуется связаться с ГПУ/Без раньше, то он будет обращаться к Монике Фигуэроле. Микаэль взял сумку с ноутбуком и поднялся.
— Как мне теперь отсюда выбраться? — спросил он.
— Вам, пожалуй, не следует разгуливать тут в одиночку, — заметил
— Я его провожу, — предложила Моника Фигуэрола. — Подождите несколько минут, пока я приберусь у себя в кабинете.
Они вместе направились через парк Крунубергспаркен в сторону площади Фридхемсплан.
— И что будет дальше? — поинтересовался Микаэль.
— Мы будем поддерживать контакт, — ответила Моника Фигуэрола.
— Мне начинает нравиться иметь дело с СЭПО, — улыбнувшись ей, сказал Микаэль.
— Хотите попозже вместе поужинать?
— Опять в боснийском ресторане?
— Нет, я не могу себе позволить каждый вечер ходить по ресторанам. Я имела в виду скорее что-нибудь простенькое у меня дома.
Она остановилась и улыбнулась ему.
— Знаете, чего мне сейчас хочется? — спросила Моника Фигуэрола.
— Нет.
— У меня большое желание отвести тебя к себе домой и раздеть.
— Это может создать проблемы.
— Знаю. Я не собираюсь докладывать об этом своему начальнику.
— Еще неизвестно, как вся эта история будет развиваться. Мы можем оказаться по разные стороны баррикады.
— Я готова рискнуть. Пойдешь добровольно или надеть наручники?
Он кивнул. Она взяла его под руку и повела в сторону Понтоньергатан. Голыми они оказались в течение тридцати секунд после того, как закрыли за собой дверь ее квартиры.
Когда Эрика Бергер около семи часов вечера вернулась домой, ее там поджидал Давид Русин, консультант по вопросам безопасности из «Милтон секьюрити». Нога сильно болела, и, доковыляв до кухни, Эрика опустилась на ближайший стул. Давид Русин предложил ей чашку кофе.
— Спасибо. Неужели приготовление кофе тоже входит в договор о предоставляемых «Милтон секьюрити» услугах?
Она вежливо улыбнулась. Давид Русин был полным пятидесятилетним мужчиной с рыжей бородкой.
— Спасибо, что разрешили мне воспользоваться кухней.
— Это самое меньшее, что я могла для вас сделать. Как дела?
— В течение дня здесь побывали наши техники и установили настоящую сигнализацию. Я вскоре покажу вам, как она работает. Я изучил ваш дом от подвала до чердака и прошелся по окрестностям. Теперь мне предстоит обсудить ситуацию с коллегами, и через несколько дней мы проведем анализ, с результатом которого хотели бы потом познакомить вас. А пока нам с вами надо обговорить кое-какие детали.
— О’кей.
— Во-первых, мы должны подписать несколько
— Вы предъявляете требования ко мне?
— Да. Сама по себе сигнализация ничего не даст, если в вашей гостиной появится какой-нибудь ненормальный с автоматом в руках. Чтобы меры безопасности имели смысл, нам надо, чтобы вы с мужем помнили о некоторых вещах и выполняли определенные рутинные действия. Я обговорю их с вами по пунктам.
— О’кей.
— Не стану предвосхищать окончательные результаты анализа, но я представляю себе ситуацию следующим образом. Вы с мужем живете на вилле. За домом у вас находится пляж, и поблизости имеются отдельные крупные виллы. Насколько я мог заметить, соседям ваш дом виден не слишком хорошо — он расположен достаточно изолированно.
— Верно.
— Это означает, что нападающему легко приблизиться к вашему дому, оставаясь незамеченным.
— Соседи справа большую часть года отсутствуют, а слева живет пожилая пара, которая довольно рано ложится спать.
— Именно. Кроме того, дома обращены торцами друг к другу, там мало окон. Если злоумышленник заходит на ваш участок — свернуть с дороги и оказаться позади дома можно за пять секунд, — то его уже никому не видно. За домом у вас массивная живая изгородь, гараж и большое отдельное здание.
— Это студия мужа.
— Он, как я понял, художник.
— Верно. Дальше?
— Преступник, разбивший окно и разукрасивший фасад, мог действовать совершенно беспрепятственно. Возможно, он рисковал, что кто-нибудь услышит звук бьющегося стекла и среагирует, но дома стоят под углом друг к другу, и звук поглощается фасадами.
— Ага.
— Второй момент — у вас очень большой дом, примерно двести пятьдесят квадратных метров, плюс чердак и подвал. В нем одиннадцать комнат, размещенных на двух этажах.
— Дом чудовищен. Он принадлежал родителям Грегера и достался ему в наследство.
— Попасть внутрь можно массой разных способов: через парадный вход, через террасу, через балкон второго этажа и через гараж. Кроме того, имеются окна первого этажа и шесть подвальных окон, на которых не было сигнализации. И наконец, можно проникнуть внутрь, воспользовавшись пожарной лестницей с задней стороны дома и чердачным окошком, которое закрывается просто на крючок.
— Звучит так, будто все двери дома гостеприимно открыты. Что же нам делать?