Миллениум. Тетралогия.
Шрифт:
Зандер закрыл дверь в редакцию и направился к лифту. В следующее мгновение он вздрогнул. Чуть ниже на лестнице разворачивалась драма. Поначалу ему было трудно разобраться, в чем дело. Но какой-то худощавый человек с запавшими глазами явно приставал к красивой женщине. Андрей застыл в оцепенении. Он всегда испытывал отвращение к насилию. С тех самых пор, как его родителей убили в Сараево, он стал до нелепости легко пуглив и ненавидел драки. Но сейчас Зандер понял: на карту поставлено его уважение к себе. Одно дело – сбежать самому, а совсем другое – бросить в опасности ближнего. Поэтому он побежал
Парень с запавшими глазами, выхватив нож, забормотал что-то по-английски, и у Андрея стали подкашиваться ноги. Тем не менее он собрал последние остатки мужества и прошипел в ответ, как в плохом боевике:
– Get lost! You will only make yourself miserable [72].
После нескольких секунд борьбы нервов мужчина действительно убрался, поджав хвост, и Андрей с женщиной остались вдвоем. С этого все началось – и тоже как в кино.
Поначалу оба держались неуверенно. Женщина была потрясена и смущена. Она говорила так тихо, что Андрею приходилось склоняться к ней, чтобы разбирать слова, и поэтому прошло некоторое время, прежде чем он понял, что произошло. Женщине явно довелось пережить кошмарный брак, и хотя она развелась и жила теперь с засекреченными личными данными, бывший муж сумел выследить ее и время от времени посылал кого-нибудь из своих подручных ее домогаться.
– Сегодня этот тип напал на меня уже во второй раз, – сказала она.
– Как вы оказались здесь, на лестнице?
– Я попыталась убежать и заскочила сюда, но это не помогло.
– Какой ужас…
– У меня не хватает слов, чтобы выразить вам мою благодарность.
– Ну, что вы, какие пустяки.
– Я так устала от злых мужчин, – произнесла она.
– Я добрый мужчина, – отозвался Зандер, пожалуй, чуть поспешно, и почувствовал себя глупо. Его нисколько не удивило, что женщина не ответила, а лишь смущенно опустила взгляд на каменную лестницу.
Андрей устыдился того, что попытался создать себе рекламу такой дешевой репликой. Но вдруг – как раз когда он подумал, что отвергнут, – женщина подняла голову и одарила его робкой улыбкой.
– Я думаю, что так и есть. Меня зовут Линда.
– А я Андрей.
– Очень приятно, Андрей, и спасибо еще раз.
– Это вам спасибо.
– За что же?
– За то, что вы…
Зандер не закончил фразы. Почувствовал, как у него заколотилось сердце и пересохло во рту. Он перевел взгляд на лестницу.
– Я слушаю, Андрей.
– Хотите, я провожу вас домой?
Об этой фразе он тоже пожалел, испугавшись, что его поймут превратно. Но Линда только улыбнулась – той же восхитительной, неуверенной улыбкой – и сказала, что рядом с ним будет чувствовать себя защищенной.
Они вышли на улицу и направились к Шлюзу. Линда рассказала, как жила более или менее взаперти в большом доме в Юшхольме[73]. Он ответил, что понимает ее – по крайней мере, отчасти, – поскольку написал серию статей об истязании женщин.
– Вы журналист? – спросила она.
– Я работаю в «Миллениуме».
– О, – произнесла Линда. – Правда? Я восхищаюсь этим журналом.
– Он принес кое-какую пользу, – робко начал Андрей.
– Действительно, – подхватила женщина. – Некоторое время назад я прочла
– Ее написал я, – сказал Зандер.
– Вы шутите? – удивилась она. – Статья просто потрясающая.
Андрей не был избалован комплиментами в адрес своих статей, и уж тем более от незнакомых женщин. Как только речь заходила о «Миллениуме», всем хотелось говорить о Микаэле Блумквисте, и Андрей, в общем-то, ничего не имел против. Но втайне он мечтал о том, чтобы его тоже заметили, а сейчас красавица Линда расхваливала его, и даже не специально…
Он так обрадовался и возгордился, что отважился предложить выпить по бокалу вина в ресторане «Папагалло», который они как раз проходили. К его радости, она ответила: «Какая чудесная идея!», поэтому они зашли в ресторан. Сердце у Андрея колотилось, и он изо всех сил избегал смотреть Линде в глаза.
Ее глаза лишали его почвы под ногами, и он едва мог поверить в то, что это правда, когда они уселись за столик неподалеку от бара, и Линда неуверенно протянула руку, а Андрей взял ее, улыбнулся и что-то пробормотал, сам не зная, что говорит. Он знал только, что ему звонил Эмиль Гранден, а он, к собственному удивлению, наплевал на его звонок и отключил у телефона звук. Пусть журнал, в виде исключения, подождет. Ему хотелось лишь смотреть в лицо Линде, тонуть в нем. Она была такой привлекательной, что у него дух захватывало, и при этом казалась такой хрупкой и уязвимой, как раненая птичка…
– Я не понимаю, как кто-нибудь мог хотеть причинить тебе зло, – сказал он, переходя на «ты».
– Тем не менее это происходит регулярно, – ответила она.
Зандер подумал, что, пожалуй, все-таки способен это понять. Такая женщина, как она, наверняка притягивает к себе психопатов. Никто, кроме них, не отважится подойти к ней и куда-нибудь пригласить. Все остальные съеживаются от ощущения собственной неполноценности. Только самоуверенные мерзавцы обладают достаточным мужеством, чтобы запустить в нее когти.
– Как приятно сидеть здесь с тобой , – произнес он.
– Как приятно сидеть здесь с тобой, – повторила она, осторожно поглаживая его руку.
Они заказали по бокалу красного вина и принялись болтать наперебой, поэтому Андрей вряд ли обратил внимание на то, что телефон опять звонил, даже два раза, и в результате получилось, что он впервые в жизни проигнорировал звонок Микаэля Блумквиста.
Вскоре после этого Линда встала, взяла его за руку и вывела на улицу. Зандер не спрашивал, куда они идут. Казалось, он готов следовать за ней куда угодно. Она представлялась ему самым восхитительным существом из всех, кого ему доводилось встречать. Периодически Линда улыбалась ему, неуверенно и вместе с тем обворожительно, заставляя каждый булыжник посреди непогоды, каждый вдох и выдох кричать о том, что происходит нечто грандиозное и все переворачивающее. «Ради такой прогулки стоит жить», – думал Андрей, не обращая внимания на холод и город вокруг.