Миллион с Канатной
Шрифт:
Эти совместные отряды захватывали обозы белых военных, убивали попавших к ним в руки офицеров, грабили продовольственные склады военных частей и казармы, нападали на представителей власти и официальные государственные учреждения. В разных районах Одессы постоянно происходили уличные бои, в которых отряды восставших одерживали верх над малочисленными, плохо вооруженными солдатами полковника Стесселя. К утру 24 января восстали практически все районы города, навести в них порядок было уже невозможно. Власти ВСЮР больше не контролировали Одессу — особенно с наступлением темноты.
У белых не хватало людей. Да
Ранним утром 25 января 1920 года части 41-й стрелковой дивизии Красной армии вошли в северо-восточные пригороды города — рабочие районы Пересыпь и Куяльник. А посланная в обхват Одессы Кавалерийская бригада Котовского заняла железнодорожную станцию Одесса-Товарная, расположенную к западу. Таким образом город был почти окружен. Рабочие районы не контролировались белой властью уже достаточно долгий период времени. Свободным от большевиков оставался только юго-западный сектор.
После занятия станции Одесса-Товарная Кавалерийская бригада Котовского получила приказ не входить в Одессу, а следовать к селу Маяки — для отсечения всех возможных путей отступления белых из Одессы в северном направлении.
С утра 25 января передовые части Красной армии и малочисленные городские рабочие отряды начали продвигаться с северо-восточных окраин города к центру. Это продвижение происходило легко, серьезного отпора не было. Тем не менее, в центре Одессы офицерские отряды, подчиняющиеся полковнику Стесселю, оказали наступавшим сопротивление. Особенно упорный бой шел за здание Офицерского собрания на Преображенской улице.
Около 11 утра одному из красных отрядов, состаявшему из местных большевиков, удалось выйти на возвышенность Николаевского бульвара, нависающую над портом. В результате жаркого боя большевикам удалось захватить городскую комендатуру, располагавшуюся в Воронцовском дворце. Установив на бульваре ряды пулеметов, они начали серьезный обстрел скоплений людей в одесском порту.
Юнкерские заставы не смогли преградить наступление красных из-за своей малочисленности и отсутствия хорошего вооружения, а пулеметный обстрел порта и прилегающих улиц произвел на эвакуированных страшное впечатление — в порту началась ужасная паника и давка.
Кто-то бросал вещи и пытался вернуться обратно в город, кто-то стремился найти защиту от пуль под стенами портовых сооружений или на оконечности молов, куда пули не долетали... Давка, крики, хаос — все это делало практически невозможной посадку на корабли.
Какие-то солдаты и офицеры, находящиеся в порту, пытались спастись от обстрелов и сбиться в подобие боевых отрядов для того, чтобы оказать вооруженное сопротивление. Но этих самоорганизованных отрядов было абсолютно недостаточно, чтобы заставить красных отступить.
Белые попытались оказать сопротивление и пошли в контратаку в направлениях Военного и Польского спусков, Маразлиевской, Пушкинской и Преображенской улиц. Особо жестокие бои развернулись в самом центре, в районе Дерибасовской.
Однако связь порта с центром
Это было страшное зрелище — сваленные в кучу убитые и умирающие представляли сплошную стену, а по камням текла самая настоящая кровь...
После полудня красные заняли центр, а все белые отряды начали окончательно отступать к порту в надежде попасть на уходящие суда. К концу дня части Красной армии и местные отряды большевиков вплотную приблизились к порту и попытались продвинуться к причалам и захватить суда.
А пока в центре Одессы белые вели непрерывные бои, капитаны пароходов — в том числе и зарубежных, и кораблей союзников — в спешном порядке начали отчаливать от причалов и выходить на рейд. Пытаясь попасть на корабль, люди бросались в воду и сколько могли плыли.... Они тонули, а над их головами свистели пули большевиков, которые все ближе подходили к причалам порта...
По словам очевидцев, красная от крови вода в порту была похожа на кипящий котел. В нем отчаянно кричали захлебывающиеся люди, в судорогах тонувшие в водах Черного моря. Это было страшное зрелище, отчетливо врезавшееся в память всем, его видящим. И это ничем не напоминало первую эвакуацию...
Если в апреле 1919 года, во время первой эвакуации, люди в давке теряли или бросали вещи, то теперь было уже не до вещей. Люди теряли жизнь, и было невозможно спастись в этом адском котле, в который превратились спокойные воды одесского порта.
Самым первым вышел на рейд теплоход «Анатолий Молчанов» с генералом Шиллингом и его высокопоставленными офицерами на борту. Он не был загружен полностью, на нем еще оставалось достаточно места, но никому и в голову не пришло вернуться или хотя бы послать шлюпки, чтобы подобрать тех, кто тонул...
Одним из последних уходил транспорт «Далланд». Он шел самостоятельно, без помощи буксира. И застрял во льду на выходе из порта. Воспользовавшись этой задержкой, к пароходу по льду ринулись люди, перепрыгивая со льдины на льдину. Но лед не был сплошным, кое-где был тонким. Ледяные глыбы переворачивались в ледяной воде, и не все добежали. Только через день «Далланд» был отбуксирован на внешний рейд английским миноносцем. На нем было такое количество людей, что корабль еле-еле двигался.
В общем и целом арифметика была такая.
Не смогли эвакуироваться и были захвачены в плен три генерала ВСЮР, около двухсот офицеров и три тысячи солдат (в том числе 1500 больных и раненых, находящихся в госпиталях). Всего в плен к красным попало около 3200 белых солдат и офицеров.
Оставлено было 100 орудий разных калибров, четыре бронированных автомобиля, четыре бронепоезда, несколько сотен тысяч снарядов и патронов, огромное количество автомобильного и авиационного топлива, инженерное имущество и продовольствие с портовых складов, которое не успели погрузить на корабли. В порту остались стоять военный крейсер «Адмирал Нахимов», десантные суда типа «Эльпидифор» — № 413 и 414, подводные лодки «Лебедь» и «Пеликан», несколько неисправных пассажирских пароходов и десять буксиров и военных катеров.