Миллионеров украшает скромность
Шрифт:
Действительно, зачем на коврике, когда можно со всеми удобствами? Хотелось бы только знать заранее, туристы, которые отныне косяком потянутся в мой номер, чтобы в относительно комфортных условиях проститься с земными заботами, тоже станут дожидаться меня под дверью? Боюсь, это непоправимо скажется на моей репутации. Может, разумнее попросить администратора выдавать ключ от номера всем желающим? Только пусть потенциальные покойники установят строгую очередность. У меня и так не повернуться. Не больше двух человек зараз, и все тут!
Умозаключения я подытожила уже сидя в единственном
Я скорбела над своей незадавшейся жизнью и проклинала собственное легкомыслие и нерешительность. Ну почему я не уехала на родину, когда поняла, что от меня отвернулись звезды? Хотела проявить геройство? Стойкость и мужество? Теперь у меня будет великолепная возможность продемонстрировать эти несравненные качества в местах лишения свободы. Но я не поручусь, что смогу достойно продержаться четверть века. Или в Болгарии еще не отменили смертную казнь?
В конце концов, я все-таки взяла себя в руки. Да и то только потому, что, несмотря на уверения гостя, будто жить ему осталось всего ничего, у меня возникли некоторые сомнения по этому поводу.
— Что стряслось-то?
Визитер в очередной раз заверил меня, что помирает, и поведал о причине неблагоприятного прогноза.
— То ли съел чего, — простонал он, — то ли выпил…
— Скорее последнее, — прикинула я. — Вчера, что ли, хорошо повеселился?
При воспоминании о давешнем веселье парень с завидной прытью рванул к санузлу, а я совсем успокоилась. Он еще поскачет. Лет шестьдесят или даже больше. Если, конечно, одумается и станет держаться от меня подальше. Придется парнишке объяснить, что ему это совершенно необходимо, если он и впрямь заинтересован в собственном долголетии.
Минут через пятнадцать Паша помимо ценных указаний получил четыре таблетки из моей знаменитой аптечки, две из которых я велела ему принять немедленно, а остальные — с двухчасовым интервалом. К его мольбам полежать в моем номере я, разумеется, осталась равнодушна.
— Нет уж, милый. Первую помощь я тебе оказала, и хватит. Тут не походный госпиталь. И если тебе действительно худо, логичнее прибегнуть к помощи специалиста. Если не ошибаюсь, в соседнем отеле есть медпункт.
На лице страдальца отразилась мука, и я вспомнила первого мужа. Врачей он боялся даже больше, чем налоговой инспекции. А уж случись ему прихворнуть, с него смело можно было писать сына Ивана Грозного. Как раз в тот момент, когда, получив отцовское «благословение», молодой мужчина готовился навсегда покинуть родных и близких.
Выпихнув мученика, я заперла дверь и отправилась искать утюг. Получив его за небольшую плату, я повеселела, но, увидев индивидуума, рванувшего ко мне со стороны холла, попятилась. Визитер едва успел отдернуть ногу, и утюг грохнулся на ковровое покрытие.
Подхватив казенный инвентарь, я сделала вид, что незнакома с Крысиловым, и повернулась к нему задом. Затем не торопясь направилась к лифту. К моему величайшему огорчению, полицейский двинул за мной. Ни я, ни он пожимать друг другу руки или другим способом выражать радость от встречи не спешили. Как и
А может, плюнуть на экономию и снять квартиру? Тогда наконец у меня будет возможность спокойно отдохнуть. Беда только в том, что в курортной зоне нет частного сектора. Чтобы снять квартиру, придется ехать чуть ли не в Софию!
— Я вас не приглашаю! — решительно заявила я. — Какое вы имеете право меня преследовать?! Пришли арестовывать? Нет? Тогда в чем дело? Хотите поделиться результатами расследования? Опять не угадала? В таком случае не о чем и говорить. У меня, знаете, и кроме вас есть чем заняться!
Полицейский на мою прочувствованную речь не отреагировал, а стоило мне отпереть дверь номера, отпихнул меня в сторону и втиснулся на мою территорию.
— Да что вы себе позволяете, в конце концов?! — заорала я.
Обличительная речь осталась незаконченной. Увидев, куда именно пялится чудовище, я предположила, что оставлять меня на свободе он, по всей вероятности, уже не будет.
У меня был гость. Тот же самый. Только теперь он почему-то ждать на коврике не стал, а, свернувшись клубочком, мирно возлежал на моей кровати.
Я встретила взгляд полицейского и углядела в нем решимость уж в этот-то раз обязательно привлечь меня к ответственности. Скорее всего, за проституцию. Больше при всем желании придраться не к чему.
— Так я и думал, — изрек мерзавец. — Вот почему вы не хотели меня впускать.
— Опасаетесь за Пашину нравственность? — хмыкнула я.
— Я опасаюсь за его жизнь! — прорычал полицейский. — Вернее, уже не опасаюсь.
— Вы что себе позволяете?! — вызверилась я. — Все! У меня лопнуло терпение! Убирайтесь немедленно!
— Труповозку вы встретите сами? — ехидно поинтересовалось чудовище и сменило тон на официальный: — До приезда следственной бригады я не покину место преступления.
— Да что вы такое плетете?! — От возмущения у меня сел голос, и я простуженно сипела. — С чего вы взяли, что он мертвый?! Или вы преследуете не только меня и думаете, что парень наложил на себя руки?
— А с чего бы ему быть живым? — не остался в долгу полицейский. — Если он попал в сферу ваших интересов? Или вы станете утверждать, что мужчина вам незнаком? Несмотря на то что назвали его по имени?
Дать достойный отпор я просто не успела. Иначе, можете не сомневаться, мало бы ему не показалось. Мой незваный гость под номером один (если помните, и Крысилова я не приглашала) пробудился и забубнил про отсутствие покоя, в котором так остро нуждается и которого, вероятно, кроме как в могиле ему не получить.
— Петька достал, — жаловался он, — нажрется и песни горланит, баб таскает непрерывно. А у меня башка чугунная, брюхо только-только утихло, мне бы покемарить чуток, куда там!
В отличие от Крысилова, который и в нормальном-то состоянии сообразительностью не блещет, а теперь и вовсе вошел в ступор, я догадалась, что Петька — это Пашин сосед, у которого отменное здоровье. Скорее всего, вчера они гудели вместе, а сегодня только один нашел в себе силы продолжать веселье.