Миллионеров украшает скромность
Шрифт:
— И как ты собираешься улететь? — поинтересовалась Мила. — Думаешь, так просто поменять билет? У тебя ведь, кажется, еще неделя законного отдыха?
— Это мои проблемы, — отозвалась я угрюмо.
Неожиданный натиск и несговорчивость смутили племянницу. Она предприняла последнюю попытку воззвать к родственным чувствам:
— Вик, ну я не буду тебя больше ни о чем просить, только не надо сейчас обострять. Не ломай ты мне медовый месяц, а? Не хочешь в Париж, не надо. Домой тебе приспичило — лети. Только ведь все равно заняться будет нечем. Книжку-то возьми!
Она вытащила
На вызывающе темном фоне лицом вниз покоилась женская кудрявая головка. Поодаль, совершенно, так сказать, независимо, раскинулись остальные части организма. Правда, не знаю, в полном объеме или чего-то не хватало: излишне натуралистично выписанные детали лишали возможности задержать взгляд на красочной картине.
— Боже милостивый! — прохрипела я, оттолкнула Милу и кинулась наверх. Творение неизвестного автора я швырнула в первую попавшуюся мусорную корзину.
Оказавшись в номере, я и не подумала удариться в слезы. Все было кончено. Ярость не оставила места другим эмоциям. Уверена, через пару недель я вообще все это забуду. Я — сильная женщина, и уж со своими личными проблемами как-нибудь совладаю!
Мне не следовало смотреться в зеркало. Бледная, измученная тетка просто не могла быть моим отражением! Она не смела им быть после моря, солнца и болгарской национальной кухни! А я еще хотела, чтобы на меня обратил внимание Крысилов? Как же! Мужики убиваются по красоткам. И убивают тоже из-за них.
Мысль далеко не новая, но меня так и подкинуло. Красавицы, а не серые незаметные мышки заставляют влюбленных в себя жертв совершать безумства! А ведь Божена была чуть ли не дурнушкой! Я видела ее фотографию у нее дома!
Я забегала по тесному номеру. В голове стало проясняться. С какого момента начались мои неприятности? Если, конечно, не считать вынужденного визита в полицию? Да как раз тогда, когда я устроила прелестной художнице допрос и попросила ее нарисовать покойных! На следующий же день, как только я получила портреты, я чудом не погибла под машиной, потом меня попытались заманить на бесплатную экскурсию, потом хотели зарезать, пристрелить и так далее. Все и не упомнишь. Значит, Ванина? А почему бы нет? Уж она-то действительно красива. И абсолютно не связана рабочим графиком. Она сама себе хозяйка и в любое время может отправиться на отстрел очередной заказанной жертвы. Только почему она меня не прикончила в тот же день, как я к ней пристала с расспросами? Но и это объяснимо. Ей что, пристукнуть меня на глазах у изумленной публики? Да и потом, никто не пачкает в своем гнезде. Для чего ей было нарываться на неприятности у себя на родине? В общем, к такому простенькому дельцу девушка пристроила шестерок. Она же не могла догадаться, что избавиться от меня окажется сложней, чем от итальянского дипломата?
Приняв душ, я нацепила шорты с топом и кинулась к Крысилову. Бог с ним, расскажу ему про художницу, пусть моими стараниями получит очередную нашивку на погоны. Мне все равно уезжать, так что человек порадуется дважды. Держу пари, с отъездом он поспособствует мне с удовольствием.
Бастинду я оставила в номере. В ее присутствии полицейский дуреет, и разговаривать с ним совершенно невозможно. Подружка, по-моему, здорово обиделась, но я была непреклонна. Вечером пообщаются.
В кабинет я ворвалась без стука. Своим отъездом я собиралась сделать Крысилову королевский подарок, не грех по такому случаю и побеспокоить.
— Забежали осведомиться о моем самочувствии? — Крысилов оторвался от бумажек и доброжелательно уставился на мое раскрасневшееся лицо. Несмотря на удушающую полуденную жару, сам он даже не вспотел.
— Буду очень обязана, если не станете развивать эту тему, — зашипела я. — Тем более, что о вашем прошлогоднем поносе я знаю практически все.
— Ну, тогда я затрудняюсь назвать причину вашего визита, — развел руками нахал.
Он издевался и не считал нужным это скрывать. Поддаваться на провокации я не собиралась.
— Я пришла, чтобы воспользоваться вашим любезным предложением. — Холодом этих слов, предназначенных собеседнику, обдало даже меня. — Вам не терпелось отметить мои проводы? Завтра я готова улететь. Сумеете устроить?
Мне показалось или тень омрачила красивое лицо? С чего бы это?
— Заскучали на отдыхе? — Притворщик изобразил понимающую мину. — Я и сам на пляже долго не выдерживаю.
— Так вы возьмете мне билет?! — Самообладание начало изменять мне, и я спешила покончить с больным вопросом.
— Приложу все усилия, — бодро отрапортовал бесчувственный чурбан. — Полагаю, вечером смогу вас порадовать.
Теперь, когда я исполнила самое горячее желание полицейского, я имела право на вознаграждение. Ждать до вечера было просто глупо.
— У меня к вам пара вопросов, — заявила я безапелляционно.
— Полутора часов вам хватит? — осведомился Крысилов. — Потом мне на ковер к начальству.
Я неуверенно кивнула. То есть я не то чтобы набралась нахальства столько времени терзать мужика вопросами, я просто не ожидала, что он проявит уступчивость. Может, опять издевается?
— Будете задавать вопросы или мне рассказывать по порядку? — прервал мое оцепенение Крысилов.
— По порядку, конечно, лучше, — признала я. — Только тогда уж с самого начала.
— Как скажете, — кивнул правозащитник и, поудобнее усевшись, приступил к неторопливому повествованию.
— Я родился в семье потомственных врачей. Мои мать, отец, четыре дяди и прапрадедушка были хирургами. Хорошо это или плохо? Не знаю. Все зависит от того, как посмотреть.
Я подумала, что, наверное, тоже схожу с ума, и застонала.
— Ваше сочувствие неуместно, — заверил сумасшедший, — в этой ситуации имелись и положительные моменты. Ознакомившись в раннем детстве с анатомическим строением человека, я впоследствии не испытал и десятой доли неудобств, выпавших коллегам, впервые оказавшимся в городском морге.
— Замолчите! — взвыла я. — Мне нет никакого дела до вашей биографии!
— Вот как? — насупился придурок. — Очень жаль. В таком случае не представляю, чем могу помочь!