Милорд
Шрифт:
Дмитрий был в ярости. Виктор слушал, как он шипит в трубку, представлял, как искривляется его побелевшее лицо и чувствовал странное удовлетворение. Дмитрий стал не нужен — заработать он мог и сам, с другими поставщиками, а таблетки, служившие залогом
Дослушав тираду до конца, Виктор просто положил трубку, отчетливо почувствовав, как рвется еще одна ниточка, связывавшая его с годами одиночества.
Мартина не было слышно с тех пор, как он поставил ультиматум. Его словно не существовало — Виктор не видел его, не чувствовал присутствия и не мог вспомнить, просыпался ли по ночам. Он спросил Нику, и она ответила, что он спал так крепко, что реши она удавить его подушкой — у нее бы получилось. Но она всегда легко врала и верить ей не стоило.
Впрочем, о подушке она явно говорила правду.
Простуда действительно прошла к концу второго дня. Мартин по-прежнему не появлялся, и Виктора начинало это раздражать.
— Я согласен, слышишь? Поехали, — сказал он утром третьего дня. Он сидел на кухне и боролся с мучительным желанием напиться. Все эти три года он не отказывал себе в алкоголе, но теперь ему нужно было ясное сознание, чтобы слышать Мартина.
А он молчал. Впервые за всю жизнь Виктор начал всерьез сомневаться в собственном разуме. Даже во время приступов он был уверен в реальности происходящего. Но сейчас все было по-другому.
Спросить у Ники, существовал ли когда-нибудь Мартин? Она говорила с ним, видела его. И она ответит «да», потому что до этого говорила с Милордом, которого он придумал специально для нее. Может быть, и Мартина он придумал для себя когда-то в детстве и никогда его не существовало?
— Мартин?.. — тихо позвал он, чувствуя себя полным идиотом.
— Что, окончательно головой поехал? — раздался за спиной мрачный голос Леры.
— Если бы я поехал головой окончательно, солнце мое — ты бы узнала об этом первая, — ответил он, оборачиваясь.
Лера стояла на пороге в пушистом сером халате и дурацких разноцветных тапочках, хотя к мрачному взгляду и стоящим дыбом выбеленным волосам больше подошел бы черный шелковый пеньюар, который Виктор ей когда-то подарил.
Она пыталась раскурить первую за день сигарету и бестолково щелкала зажигалкой.
Звук раздражал, царапая воспаленное сознание. Виктор, поморщившись, забрал у нее сигарету и прикурил сам. Протянул сестре, задумчиво наблюдая, как тлеет рыжая точка, и как ее губы касаются фильтра там, где только что он прикоснулся своими.
— Угу, спасибо. Собрался куда-то? Видела, ты сумку собираешь.
Она звенела чашками, не выпуская сигарету. Руки ее едва заметно дрожали. Виктор подумал, что если уголек упадет в чашку — придется перемывать, а значит,
— Да, скорее всего. Лера, скажи мне, я сумасшедший?
— Конечно, — пожала плечами она, ставя чашку на привычное место. — Что за глупые вопросы, ты в ванной топишься дважды в неделю, свел с ума собственную любовницу, и ты же знаешь, что она мечтает тебя прирезать?
— Конечно, это я внушил ей эту светлую мысль.
— И ты еще спрашиваешь, сумасшедший ты или нет. Не знаю, что ты в своей деревне делал, но более поехавшего мудака я в жизни не встречала.
— В театре играл, — лениво отозвался Виктор, пробуя кофе.
— Я всегда знала, что искусство — зло, — меланхолично отозвалась Лера. — Слушай, ты не хочешь побыть хорошим старшим братом и сходить к сестре в школу?
— Оксана разве не бросила? — слегка удивился он.
— Господи, Вик, мы живем в одном доме, нельзя же настолько ее не замечать. Она не самый плохой человек, просто беспросветно тупая.
— Она мне отвратительна, — поморщившись, признался он. — Вообще вся, начиная от голоса и внешности и заканчивая характером. Не понимаю, как наша с тобой сестра могла вырасти таким ничтожеством, но я не желаю… в общем, если у учителей какие-то претензии — пускай с ними разбирается мать. В конце концов, она это воспитала.
— Там какие-то серьезные разборки, Вик, — вздохнув, призналась Лера. — Я боюсь, что наша мать не справится с ситуацией.
— Наплевать. Какие у нее могут быть серьезные проблемы? Из школы за плохие оценки хотят отчислить? Ради бога, пускай поступает в швейный техникум. Но если надо — могу дать денег на взятку.
Лера только кивнула, погасив в пепельнице окурок и тут же вытащив новую сигарету.
— Она между прочим книги начала читать, — задумчиво сказала она после первой затяжки. — Сидит и мучает. По пять страничек в день читает, часами, явно понять не может, что там написано. Я обложку посмотрела — справочник по этике. Раньше рецепт оладий прочитать не могла, она же сама мозгами как оладушек.
— Не хочу ничего о ней слышать, — отрезал Виктор. Его мало волновала судьба младшей сестры, особенно когда Мартин исчез по собственной воле и заставил сомневаться в своем существовании.
Лера пожала плечами:
— Ну и хрен с ней. Так ты куда-то едешь?
— Кажется, да.
— Чокнутую с собой возьми, — потребовала она. — Я ее боюсь.
— Ну что ты, солнце, она безобидная, — поморщился Виктор, в планы которого не входило раскрывать Нике цель своей поездки. — Хочешь я пристегну ее к батарее и заткну ей рот до самого возвращения?