Минос, царь Крита
Шрифт:
Одно другого не лучше.
Что же мне теперь делать?
Утаить нападение не удастся. Труп не скроешь.
Покаяться и отступить? Невозможно!
Оставалось только одно: не спешить, надеясь, что здравая мысль придет мне в голову, и я смогу обратить коварный план жриц Бритомартис против них самих.
Я хорошо помню, как поднялся, взял амфору с водой, сделал несколько глотков, с нечеловеческим спокойствием омыл с тела кровь гадюк. Набедренная повязка, отброшенная второпях, тоже была вся вымазана. Я достал из мешка новую,
Обеспокоенные стражники кинулись ко мне. Я махнул рукой:
— Мне ничего не грозит. Приказываю вам хранить спокойствие и молчание до тех пор, пока не повелю говорить. И если хоть кто из вас сунется в мою палатку — я немедленно отправлю вас к вашей грозной Эрешкигаль, владычице смерти.
Бел-ле и Римут покорно склонились.
Я отправился по спящему лагерю разыскивать тех, на чье хладнокровие мог положиться: начальников отрядов. Итти-Нергал-балату в палатке не оказалось. Не доверяя никому, он сам, лично, обходил дозоры.
— Дева и усталость не могут удержать моего господина на ложе? — спросил кассит, едва я его нашел. — Или ты боишься, анакт, что Итти-Нергал-балату уснет и не проверит ночной стражи?
— Как могу я тревожиться, когда мне служит бессонный Нергал-иддин, которого боги создали не из мяса, а из меди? — отозвался я, искусно изображая милостивую улыбку. — А дева так усладила меня, что приходится искать моих верных псов. Мне есть что сказать вам. Найди Эвфорба с Пароса, Леонида из Фтии, гиксоса Бнона, нубийца Сети и твоего земляка Син-или, и пусть они идут к моей палатке, тихо, как для секретного совета.
Нергал-иддин обеспокоено посмотрел на меня:
— Что же случилось, мой лучезарный господин?
— Я всё скажу. Пока же отвечу одно — опасность моей жизни не грозит.
Я старался выглядеть спокойным. И голос не подвел меня. Что до бледности, покрывавшей мое лицо, то благодаря ночной темноте Нергал-иддин вряд ли мог её заметить.
Начальники отрядов собрались быстро, как могли. Я поднял руку и тихо произнес:
— Я приказываю вам хранить молчание. Клянусь отцом моим, я убью любого, кто посмеет выказать испуг громким возгласом.
Выхватив из рук Леонида факел, я рванул полог палатки:
— Загляните и посмотрите, что там творится!
Военачальники дружно сунулись внутрь и тотчас отпрянули прочь. Зрелище, действительно, было жуткое. Многие из обрубков змей еще дергались в конвульсиях. Бнон зашипел на своем языке, звериное лицо Итти-Нергала перекосило брезгливой гримасой, Леонид и Эвфорб, отшатнувшись, поспешно сплюнули себе в пазуху, отгоняя возможные чары. Даже вечно невозмутимый чернокожий Сети глухо рыкнул, с трудом подавив приступ тошноты. Син-Или призвал своего небесного покровителя, моля о защите. Варвары перевели взгляд на меня.
— Что ты приказываешь нам делать, царь? — спросил за всех Итти-Нергал.
— Завтра утром я расскажу войску своему все без утайки, как было, дабы
— Слишком много для этой шлюхи! — буркнул Леонид. — Она хотела убить тебя колдовством, царь! Да пусть труп её валяется под открытым небом, а душа никогда не обретет покоя!
— Диктина знает, зачем она послала Феано. Но мне её помыслы остались неведомы, — сухо ответил я. — Что бы там ни было, я уцелел, отец мой сберёг меня. Это главное. А Феано достойна моего уважения. Ибо, хоть и враг она мне, но сердце её отважно. Она знала, что ей первой грозит гибель от ядовитых змей, но решилась пойти на мучительную смерть. Я почитаю таких людей!
Судя по мрачному виду моих собеседников, я их не убедил.
— Хорошо, пусть войско решает. Нам некогда долго стоять здесь и говорить речи, словно на совете деревенских стариков.
— Ты повелеваешь продолжить поход, царь? — уточнил Син-Или.
— Да, и ничто не заставит меня отменить это повеление! — воскликнул я, простирая руку к небу и призывая Зевса в свидетели своих слов.
— Ты неустрашим, как львиноголовая Сохмет, как великий Гор, могучий царь, — восхищенно выдохнул молчаливый Сети.
— А ты испугался бы и отступил? — ядовито улыбнулся я.
— Да чтобы я всю оставшуюся жизнь просидел за прялкой! — буркнул нубиец, сверкнув белками глаз.
Я расхохотался, пожалуй, чересчур громко:
— Вот хороший ответ!!! Кто-то думает иначе?
— Никто, о, царь царей, — за всех ответил Итти-Нергал.
Остальные кивнули, поддерживая его.
— Тогда завтра вы сами заткнете глотки тем, кто поддастся страху! — приказал я.
— Повинуемся, господин, — выдохнули мои варвары, как один.
Я отпустил их, уверенный, что они не подведут и удержат остальное войско в повиновении. С облегчением перевел дух. И почувствовал, что смертельно устал. К тому же, мелкая дрожь охватила мое тело, как от холода. Пережитой страх выходил наружу.
Внимательно глядя под ноги, боясь наступить на случайно уцелевшую гадину, я зашел в опоганенную палатку. Взял свой щит, копье и плащ и выбрался наружу. Посмотрел на небо. До рассвета оставалось еще довольно времени. Слишком много, чтобы провести его без сна. И слишком мало, чтобы успеть отдохнуть.
На следующее утро я говорил перед своим войском и не утаил ничего из случившегося. В подтверждение слов своих, взял овцу и, срезав с ее головы клок шерсти, произнес:
— Когда я сходился со жрицей Феано, не было у меня в мыслях убить ее. Но лишь когда змеи стали извергаться из ее утробы, пронзил я колдунье горло мечом и распорол живот, чтобы плодящаяся внутри мерзость не разорвала его. И пусть покарают меня боги, если я солгал вам.
Заколов овцу, швырнул её на землю.