Мир Аматорио. Неделимые

Мур Мари

Я пытаюсь вспомнить моменты, где Алессия и Маркос проводили время с детьми. Я не замечала какого-либо неравенства. Конечно, Десмонд и Кэш вытворяли больше шалостей и ввязывались в неприятности чаще, чем послушная Грейс. И со стороны родителей мальчикам уделялось больше воспитания. Но не любви.

– Ты врешь, – возражаю я. – Вас любили одинаково.

– Однажды Кэш вернулся домой после того, как упал с велосипеда, – невозмутимо продолжает Грейс. – Вокруг него все суетились, мать держала его окровавленное лицо в руках и смотрела на него. Она никогда не смотрела так на

меня. Даже, когда я взяла нож и порезала себя. Никто не спросил, зачем я это сделала. Никто не хотел узнать причину. Меня просто отправили на терапию, утверждая, что это временное расстройство.

Горло сдавливает, я замираю. Я представляю ее, маленькую девочку с ножом, которая проводит им по своей коже, и на пол капает кровь…

– Это был мой первый взрыв ярости, направленный на себя. Мне нужно было что-то делать. И я стала делать все, чтобы направить боль не на себя, а на них, – губы Грейс растягиваются в мрачной улыбке. – Какая горькая ирония. Отец и мать вкладывали все в своих сыновей, видели в них будущее Аматорио. Но ни Десмонду, ни Кэшу нет никакого дела до их состояния.

Мое дыхание становится ровным, узел в груди распутывается, дрожь в теле сменяется спокойствием. Я смотрю на Грейс и понимаю, что больше не могу на нее злиться и обвинять.

Но и простить ее мне не под силу.

– Если ты думаешь, что это повод ненавидеть Кэша, то ты бредишь, – разворачиваюсь, чтобы уйти. – Я совершила ошибку, когда пришла к тебе.

– Подожди, – Грейс хватает меня за руку.

Я опускаю взгляд и красноречиво смотрю на ее пальцы, обвитые вокруг моего запястья. Меня предупредили, что по правилам клиники посетители и пациенты не могут касаться друг друга.

– Передай Кэшу, что пришло время отдавать долг, – произносит Грейс на одном выдохе. – Я помогла ему, теперь он должен мне. И ты мне тоже должна…

Я вырываю свою руку из ее пальцев.

– Я ничего тебе не должна.

Грейс придвигается так близко, что ее ладонь задевает мою. Между нашими лицами остается не больше нескольких дюймов.

– Кимми, – ее голос переходит на шепот. – Если бы ты была на моем месте, я бы прогрызла дыру в этой стене.

Грейс моргает, с ее длинных ресниц падает капля дождя. Она попадает мне на лицо, и я чувствую, как прохладная струйка скатывается по скуле к уголкам губ. Грейс шумно выдыхает и наклоняет голову, отчего ее теплый вздох касается моей холодной кожи.

– Я бы сделала все, чтобы вытащить тебя отсюда, – шепчет она.

– Соблюдайте дистанцию! – раздается громкий голос, и, повернувшись, я вижу, как по аллее к нам направляется медсестра.

Грейс моментально отшатывается от меня.

– Думаю, вам пора уходить, – медсестра смотрит на меня.

Я отступаю от Грейс, прежде чем развернуться и уйти. Позади меня раздается:

– Кимми, не оставляй меня здесь.

***

Я забираю свои вещи из камеры хранения и возвращаюсь на парковку. Открываю дверь и сажусь за руль, включив подогрев водительского сиденья. Сняв с себя промокший тренч, я бросаю его на пассажирское место. Дождь не унимается и продолжает барабанить по крыше. По лобовому стеклу стекают водяные потоки.

Всматриваясь в размазанные очертания забора клиники «Хаверхилл», мысленно прокручиваю встречу с Грейс.

Если

бы ты была на моем месте, я бы прогрызла дыру в этой стене.

Я уверена, что она не врала, когда говорила эти слова. Можно сказать, что Грейс заботилась обо мне, но в своей странной манере. Грейс решила, что я буду несчастна с Кэшем.

Посмотри на себя. Мой брат тебя не достоин.

В какой-то мере в ее словах был смысл. Она видела, какой образ жизни вел Кэш. И она видела, что в моей жизни появился Найл – тот, кто ценил меня.

Я рассказала ему все, как есть. Сказала, что у тебя есть парень. Сказала, что не знаю, где ты. Но дала ему пароль от своего профиля, чтобы придурок попытался тебя найти.

Я задумчиво постукиваю пальцами по рулю и достаю из кармана телефон. Снимаю блокировку с экрана, и мой палец нерешительно застывает над приложением.

С тех пор как умер Найл, я ни разу не заходила в свой профиль в Инстаграм 6 . В нем слишком много всего, что может принести мне нестерпимую боль. Слишком много сообщений, фотографий и видео из жизни Рене.

6

Принадлежит Meta, призванной экстремистской организацией в РФ.

Я делаю глубокий вдох, словно собираюсь прыгнуть в океан во время страшного шторма.

И открываю свой профиль.

Первое уведомление о новых подписчиках, но я его игнорирую. Сразу перехожу в чаты и вижу множество сообщений от Грейс. Открываю переписку и читаю сообщение, отправленное несколько месяцев назад.

Грейс: «Ким, это Кэш. Я знаю, что ты вряд ли захочешь меня видеть. Но нам надо поговорить.»

У меня моментально подскакивает пульс. Какой-то необъяснимый эффект Кэша, который превращает меня из спокойной и сдержанной девушки в один искрящийся нерв.

Я читаю дальше.

Грейс: «Хочу, чтобы ты знала. Я совершил большую ошибку, когда тебя оттолкнул. И теперь я жалею об этом каждый чертов день. Каждый день мне хочется избавить тебя от боли, которую причинил. Поверь, я сделал это не потому, что тебя разлюбил. Нет. Я любил тебя. И продолжаю любить.»

Такое ощущение, что в груди рассыпается битое стекло. И осколки впиваются в мои внутренности, заставляя меня истекать кровью.

Но думаете, это меня остановит, чтобы перейти к следующему сообщению?

Нет.

И я ненавижу себя за это. Я знаю, что будет больно, но все равно продолжаю мучить себя.

Грейс: «Пожалуйста, дай мне возможность увидеть тебя и все рассказать. Ты должна поверить мне в последний раз. Больше не будет никаких тайн и секретов. Я готов сжечь весь мир, чтобы ты мне поверила. Все, что имеет для меня значение – это ты. И всегда была только ты.»

Внезапно телефон становится слишком неподъемным. Я роняю его и закрываю глаза, из которых текут слезы.