Мир Аматорио. Неделимые

Мур Мари

Всего три года назад я считала это место своим родным домом. До того момента, пока Льюис не согласился, чтобы я вышла замуж за своего насильника и убийцу.

Я расслабляю на руле хватку, понимая, что это никогда не помогало. В моих кулаках всегда не было достаточно сил, чтобы противостоять. Я была слабой и сломленной, когда бежала от моих кошмаров.

Но у меня была твердая уверенность в том, что однажды вернусь. И заставлю всех ответить за то, что со мной сделали.

По правде говоря, сначала я хотела, чтобы отец начал догадываться о том,

что его дочь жива. Я хотела заставить его немного понервничать, когда он увидит мои послания. Например, оставить следы крови на безупречных мраморных полах, тянувшихся в мою спальню.

Но потом я решила, что мое возвращение должно стать эффектным и неожиданным. Я отбросила идею с сюрпризами.

Притормаживаю при виде раскрывающихся ворот. Из территории особняка Льюиса выезжает машина курьерской службы.

Пользуясь случаем, я давлю на педаль газа, и машина с ревом срывается с места. Автоматические ворота плавно захлопываются, прежде чем оказываюсь внутри резиденции Эванса.

Вдоль круговой подъездной дороги растут аккуратно подстриженные кусты. А дальше тянутся цветочные клумбы, пестревшие всеми оттенками красного, желтого и розового. Льюис до сих пор сохраняет картинку идеального дома, которую я немного собираюсь испортить.

Выбираю самый короткий путь к дому и заезжаю на бордюр, не сбрасывая скорости. Из-под колес вырываются клочья земли, травы и листьев, когда я несусь по цветочным композициям. Моя машина подпрыгивает на декоративных камнях, пока не возвращаюсь на подъездную дорогу. На полном ходу забираюсь на ступени крыльца и с визгом торможу напротив входной двери с золотой ручкой.

Добро пожаловать домой, Кимберли.

Без секунды промедления я открываю водительскую дверь, выбираюсь из машины и оборачиваюсь. На белоснежных ступенях тянется грязный след протекторов шин. Это довольно мило.

Улыбнувшись, я захлопываю водительскую дверь и приближаюсь к дому. Мои каблуки отчетливо стучат по мраморным плитам, громко заявляя о моем возвращении.

– Это частная территория, вам здесь нельзя находиться! – доносится мужской голос.

Повернувшись, вижу, как из-за угла особняка выбегают двое охранников. Я всматриваюсь в их лица, но не узнаю ни одного из них.

Похоже, Льюис нанял новый штат охраны. Один из них тянется к кобуре, и я не могу удержаться от саркастичного смеха.

– Вот я и дома, – говорю сама себе и поворачиваю ручку.

Дверь открывается, и я оказываюсь в фойе, улавливая знакомый цветочный аромат. Прохожу вперед и осматриваюсь. Внутри дом выглядит в точности так же, как и три года назад.

Здесь по-прежнему много свободного пространства, светлые оттенки в декоре, гигантская хрустальная люстра под высоким потолком.

– Добрый день, – я слышу из гостиной строгий голос миссис Хельсман. – Кто это?

Она заходит в фойе, и при виде меня резко застывает на месте, роняя кухонное полотенце из рук. Ее глаза округляются, лицо вытягивается и бледнеет, словно миссис Хельсман увидела призрак.

Раньше

она была моей сиделкой. Но видимо после моего исчезновения Льюис решил оставить ее в качестве экономки.

– Кимберли, – потрясено выдавливает миссис Хельсман. – Это ты?

– Почему вы все задаете один и тот же вопрос? – я пожимаю плечами. – Разве я так сильно изменилась, что меня с трудом можно узнать?

Не дожидаясь приглашения войти, я отправляюсь в гостиную. Прохожу мимо длинного обеденного стола и останавливаюсь около барной стойки. Похоже, Льюис не изменяет привычкам и предпочитает тот же виски.

Я смотрю на бутылку с золотистой жидкостью, и гневный голос проносится в ушах.

«Теперь, когда ты не понимаешь по-хорошему, я преподам тебе урок. Надеюсь, ты усвоишь его и больше не будешь разговаривать со мной в непозволительном тоне».

Я поднимаю руку и прикладываю ее к щеке, горящей от воспоминаний. В тот день пьяный Льюис со всей силы ударил меня по лицу. Тяжелый ком застревает в горле, и я проглатываю его вместе с болью.

Я говорила Льюису, что Джек Блаунт – насильник. Я предупреждала его, но он не хотел меня слушать. Вместо этого он замахнулся, собираясь ударить меня во второй раз. Но внезапно в гостиной оказался Кэш и с ревом набросился на него.

– Где она? – из мыслей меня отвлекает шум в фойе.

В следующую секунду в гостиную вбегают охранники. Они приближаются в мою сторону, собираясь вывести меня из дома. Но их останавливает миссис Хельсман.

– Все в порядке. Она имеет право здесь находиться. Это дочь мистера Эванса.

Три слова стучат в моей голове.

Дочь мистера Эванса.

От этого сочетания меня передергивает, словно по руке прополз тарантул.

Охранники в замешательстве на меня смотрят, переглядываются между собой и вскоре уходят. Миссис Хельсман поворачивается ко мне.

– Я уже не надеялась увидеть тебя. Мистер Эванс сказал, что ты… – она запинается. – Ты мертва.

– Как видишь, я жива, – прохожу дальше и останавливаюсь напротив окна, откуда открывается вид на задний двор с садом и фонтаном. – Где Льюис?

– Ты хочешь сказать «твой отец»? – уточняет миссис Хельсман.

– Я сказала то, что хотела, – настаиваю. – Где он? Мне нужно поговорить с ним.

– Он скоро вернется. Я позвоню ему и скажу…

– Не надо, – я прерываю ее. – Пускай для него это станет сюрпризом.

– Хорошо. Хочешь чай?

Несколько секунд я задумчиво смотрю на фонтан, вспоминая, как впервые увидела Кэша. Тогда я еще не знала, что это он. Тогда я называла его неизвестным поджигателем. Именно он сорвал торжественный прием, который устроил Льюис по случаю моего возвращения из Англии.

Отворачиваюсь от окна и шагаю в сторону лестницы.

– Я хочу подняться в свою спальню. Это все еще моя комната? Или ее кто-то занял?

Миссис Хельсман энергично машет головой.