Мир богов. Книга 2
Шрифт:
— И даже не мечтай, — улыбнулась Ки, для которой не составляло большого труда догадаться, какое направление приняли мысли деда. — Если я когда-нибудь надумаю принять руку и сердце Фан Юна, то только в качестве его жены; на меньшее я не соглашусь, — твёрдо проговорила девушка.
Юйту согласно кивнул.
— Тут ты права. Пусть Фа Юн докажет, что им движет не упрямство, а веление сердца.
— А поскольку это не так, то нам не быть вместе, — заключила Ки и взяла в руки чашечку, поданную Юйту.
Ощутив аромат любимого чая, девушка блаженно зажмурилась. Но это было ещё не
— Дедушка, я тебя люблю! — с умильной миной пропела сладкоежка и, взяв палочками румяную косичку, щедро посыпанную корицей, с аппетитом захрустела любимым лакомством. — Не беспокойся, я справлюсь с Фа Юном, — с самодовольным видом заявила Ки и Юйту, пряча улыбку, поднёс к губам чашечку с чудесным напитком, что даровал не только радость, но и бессмертие.
37
Махуа — разновидность хвороста, то есть тесто, сплетённое в форме косичек и обжаренное в арахисовом масле.
Любвеобильный властитель луны был слишком опытен в сердечных делах и видел то, чего не видели ни его самонадеянная внучка, ни надменный наследник знаменитого генерала, а именно ту незримую нить, что уже связала их сердца. Единственно, что его беспокоило, это ослиное упрямство парочки, но он положился на прозорливость бога любви, что связал молодых людей, — ведь в мире бессмертных ничто не делалось без причины.
Глава 16
Портал Алконост привёл нас в Вечернюю Звезду, причём прямиком в дом.
Нужно было видеть лицо мамы, когда мы всем табором нарисовались в её любимой гостиной, которую почему-то называли Зелёной, хотя из зелёного там был только горшок с каким-то фандорийским фикусом.
Первым делом мама бросилась ко мне, что, естественно, не вызвало радости у двойняшки, но она промолчала, хотя было видно, что злится. Впрочем, когда она обняла Алконост и начала её нахваливать, мол, умница-разумница, что сумела найти сестру, я тоже скривилась. Короче, тут ничего не изменилось, мы по-прежнему ревновали её друг к другу. К тому же мне не понравилось, что мама не обратила внимания ни на Алекса, хотя я представила его как своего мужа, ни на Егорку с Ильюшкой и вела себя с ними, как с чужими. Впрочем, я и раньше замечала, что она заносчива и признает только тех, кто равен ей по положению. Ну, ничего! Так или иначе, она признает мою семью или я не я буду!
После переполоха среди слуг, вызванного нашим появлением, нас распределили по гостевым комнатам и мама тоном, не допускающим возражений, сказала, что ровно в двенадцать пополудни она ждёт нас в столовой. Не знаю, свойственна пунктуальность всей фандорианской знати или только моей родительнице, но в этом что-то есть. Размеренный образ жизни, как ежедневный восход и заход солнца, создаёт ощущение незыблемости окружающего мира. Конечно, это иллюзия, но всё равно, приключения приключениями, а человеку, особенно семейному, свойственно стремление к
Только я переоделась к полднику, как ко мне примчалась Василиса. Она была в своём репертуаре; на смену линялой ночной рубашке пришло ядерно-розовое платье, вульгарное до невозможности. При всех своих портновских талантах и бездне вкуса наша законодательница моды была слепа, когда дело касалось её самой.
— Боже мой! Сними это немедленно!
— Что, настолько плохо? — огорчилась Василиса, знающая о своём недостатке.
— А ты как думаешь? — я подвела её к зеркалу. — Ну, с чем гармонирует твоё платье? Сама догадаешься или подсказать?
— С прыщами, — последовал унылый ответ.
— Вот именно.
С этими словами я выставила Василису переодеваться. Не хватало, чтобы мамаотправила её к слугам, как это было с шолоицкуинтли; правда, я настояла, чтобы он остался с мальчиками. Так мне спокойней. Конечно, поместье охраняется, но бережёного бог бережёт. Кстати, почему-то у меня ощущение, что Нэхуель не из отцовской Огненной стражи; тогда тем более не стоит упускать его из виду: с таким охранником при близнецах мне сам чёрт не страшен.
Так вот, моя родительница, верная снобистским замашкам, при распределении гостевых апартаментов то и дело поглядывала на Василису: видимо, не могла решить к какой категории её отнести, поэтому я поспешила сказать, что она моя подруга. Между прочим, со статусом Пименова и Кэт таких проблем не было. Судя по внимательному взгляду и сопутствующему вздоху, мама сразу же узнала Кэт. Ну да, трудно забыть, как в прошлый раз отец снёс ей голову. Сама Кэт ничего не помнила, и слава богу! На Тигрёнка мама не обратила внимания, а вот Эдик сразу же стал её любимчиком. Насколько я знаю, ему отвели лучшие гостевые комнаты. Судя по всему, у нас с родительницей общая любовь к фениксам.
В общем, мама нормально ко всем отнеслась; во всяком случае, она была благожелательна ко всем гостям, чего не скажешь о новых членах семьи.
К счастью, Алекс делал вид, что ничего не замечает. Правда, я видела, что он злится, причём не столько из-за прохладного отношения к себе, сколько из-за детей, но я улучила момент и покачала головой — мол, не начинай — и он кивнул, отдавая семейные разборки мне на откуп. Нет, с мужем мне точно повезло: дракон у меня умница, каких поискать.
После ленча мама позвала нас с Алконост к себе в кабинет; я видела, что ей не терпится что-то рассказать, но она дождалась, когда мы сядем. Судя по сияющему лицу, это была не просто хорошая новость, думаю, у неё есть вести об отце.
Я не ошиблась. Насколько мы поняли из сбивчивого объяснения, с ним всё хорошо. Ну и слава богу! Несмотря на все наши тёрки, я отцу не враг.
Когда мама говорила, я обратила внимание, что она постоянно касается браслета на левой руке. Приметный такой браслет, в форме золотого дракона. Не иначе это подарок отца. Кстати, не покидает ощущение, что дракончик живой. Ну вот! Совершенно точно он глянул на меня и шевельнул хвостом! Выходит, это не просто браслет, а отцовский шпион. Нужно будет предупредить ребят, чтобы не болтали при миссис Вейс… маме лишнего, особенно о Золотом императоре.