Мир для его сиятельства. Пограничник (том 2)
Шрифт:
— Это называется «закрытое акционерное общество», — пояснил я. — В целом вы правы, ярлом может быть только один. Но номинально «в управлении» городом стоять компания, гильдия. Только боевая.
Про боевую гильдию поняли — тут такие были. Назывались орденами. Сейчас ни одного боевого ордена не припомню, но периодически возникают по мере надобности, и также, по мере ненадобности, исчезают. Люди в курсе, что так можно.
— Драко подпишется, — кивнул своим мыслям Родригес. — Я его знаю. И правда, пусть Город Богородицы охраняет. У него и отряд такой же — из стариков-пердунов, половина с фронтиров поувольнялось, крови навидались — дай боже! А вот Ромарио
— Но башка на плечах есть, — заметил Харальд. — Думаю, уговорю его с тыла ударить, когда в городе и в замке в осаду сядем. И ему хорошо будет, и с нас осаду быстро снимут — никто не в накладе останется.
— Парни, думайте! — улыбнулся я. — Я предложил, вы услышали, как дальше поступить и кого куда пристроить — решайте меж собой, ваш головняк. Я заранее согласен на ваши условия, но в крайнем случае мне хватит для блокады реки и одного замка, без города.
— Э, нет, граф! Зачем спешишь с выводами! — испугался и посерел лицом Родригес, и я понял, получилось надавить. А то сей час как раз начали бы меня трусить, последнее выжимать. Нафиг! Я тоже честный, вот моё предложение, да- да, а нет — нет.
— Я не спешу, — покачал головой. — Просто я изначально так думал. Конечно, это опаснее, постоянная угроза со стороны горожан, но мы, пограничники, привыкли в постоянной опасности жить. Но если вы в деле, если готовы не просто так, а присягу давать — значит надо сотрудничать, и вместе быть здоровыми и богатыми, а не бедными и больными.
— Граф, сделаем! — воскликнул Харальд, ставя точку, признавая моё право на свои условия. Ибо и правда, пришли под руку проситься, вот и надо в таком ключе разговаривать. — Всё сделаем. — Захватим мы это город… — Он, видимо, про себя выругался. — И правда, куш сладкий. Самый сладкий в королевстве. Но этот ряд на совместное владение… А ведь наши парни тоже в долю попросятся! В эту… Военную компанию.
— Да и пусть просятся! — поставил точку в разговоре Йорик. — Я так скажу. Волоки на водоразделе, что из Белой в Великую, под Севильей, также «держит» группа лиц. Правда, лица из графов и герцогов, но ведь не в одиночку держат! А ведь там люди ой какие знатные, богатые и сильные! Но нет, у них тоже — обчество. Долевое. Все артели платят им в общак, и перевозчики, и грузчики, и лодейщики, и даже тавернщики. И этот общак они делят по справедливости, кто на сколько участвует. Так что граф дело придумал! Будем дружно жить и воевать — до конца дней не будем нужды знать. И людей своих не обидим. — Расплылся в довольной улыбке. Ну да, он как бы не в доле… Но он — самый главный на этой реке будет. Хозяином в замке, моим прямым наместником. Это от него будет зависеть, какие корабли будут приставать к берегу и сколько кому чего отстёгивать. На старость насобирает, а там или ишак сдохнет…
— Пошли назад, что ли? — довольно усмехнулся я. — Вино у тавернщика кислое, но и оно само себя не выпьет.
— Дело говоришь, граф! — заулыбался Родригес.
Итак, в военных делах пауза — до утра. Утром продолжим. Но там уже как бы утвердим, обсосав и отредактировав нюансы. Главное сделано, Картагеника будет занята и не сможет помешать осенью. А я, даст бог, получу в руки ценнейший актив, за который и с королём не зазорно схлестнуться.
Ладно, и правда, хватит о военных делах. Там сеньорита принцесса скучает… Да и рыженькая на барабанах уж очень красиво палочками размахивает. Так жизнеутверждающе…
Голова
— Ы-ы-ы-ы-ы-ы… — Оторвал голову от подушки. Судя по всему, я лежал в своей постели. Правда, одетый, что не есть гут. Но было плевать, не в канаве или на грунте — уже хорошо.
— Ваше сия… Ваше сиятельство, водички?
Голос женский, писклявый. Тонкий. Почти детский. Это «почти» ощущалось — не детский. А ещё голос резал по барабанным перепонкам.
— Тащи воды! — произнёс я, не давая себе труда понять, кто тут. — Много воды! Ведро воды, а то и два!
— Сейчас! Я сейчас, ваше сиятельство! Только не ругайтесь!
— Ты куда, коза драная! — А это голос детинушки, судя по скрипу двери, входящего внутрь. О, а это хорошая новость!
— Три-ифон! — захрипел я, ибо в голос не мог. — Воды тащи! Сколько есть тащи! И как полыхнёт — поливай!
— Есть, сиятельство! — Что нравится в Трифоне, с полунамёка меня понимает.
Так, теперь собраться и подползти к краю… А, нет, я и так на краю. Ноги вниз… Бле-а-а-ать! Ну да, йобнулся с кровати на пол. Бедная башка! Зато пол не так жалко, как кровать. Прогорят полудоски — на новые заменят. А кровать денег больших стоит, особенно графская. Только отползти на четвереньках немного, чтоб наверняка легковспыхивающую мебель с постельным не зацепить. А вообще я ж уезжаю, так что, может, нахрен спалить эту хату, и с концами? Графу такая халупа ни к чему, а потом мне тут каменный дом отгрохают, по статусу?.. А, к чёрту. Уже отполз.
— Вот, граф. Что делать?
Судя по топоту, их двое.
— Жди…
Скрестил ноги и вытянул ладони — поза лотоса. После чего начал типа-медитировать, а на самом деле прогонять по своим венам жидкий огонь. Черпал его в подпространстве, прогонял сквозь себя и выпускал наружу, на волю, в этот мир. К сожалению, это единственный опробованный метод гарантированного трезвления. Очень пожароопасный метод!
— Куда льёшь, дурилка! Не на графа надо, а на доски! Дура девка!..
А, это я зашипел, да? Хмм… От налитой на мою персону воды?
М-да, мыслить быстрее начинаю. И мысли в кучу. Помогает метод.
— Сейчас загорится! — Писк. — Сгорим!
— Не сгорим! Ещё воды беги неси! Быстро к колодцу!
— Яа-а-а-а…
Тычок. Где-то на грани восприятия.
Хорошо! Блаженство! Огонь, текущий по твоим венам… Это запредельный кайф!
— Гра-аф!
Пофиг. Меня ни для кого нет.
— Сеньор граф! Уже горим!
Ты что, не слышишь? В отделе переучёт! Нету меня!
— Да сеньор граф же! Сейчас и правда сгорим!
Ладно, достали. Погасил пламя. Открыл глаза, повернул голову.
За спиной Трифона стояли и мялись двое бодигардов Лавра, правда, без самого отрока. Ибо были без железа — даже кольчуги не соизволили надеть. А без железа меня валить и тушить боязно, подпалю одежду в раз! Сам Трифон, истово перекрестившийся, глаза на выкате. Я, сидящий в луже в центре выгоревшей древесины пола на мокрой земле. Все лица удивлённые, обеспокоенные и немного радостные — треш закончился. И рыжее нечто лет пятнадцати, на фоне этой домашней идиллии ворвавшееся с большим деревянным ведром, проскочившая мимо опешивших бодигардов, мимо пребывающего в охренении Трифона, и… Вылившее с размаху мне на голову полное деревянное ведро воды. Холодной, ледяной колодезной воды!