Мир для его сиятельства. Пограничник (том 2)
Шрифт:
— Ма-а-ать! — Я поднялся и засквернословил. Бодики, втянув голову в плечи, решили, что жизни графу больше ничего не угрожает, а остальное не их проблемы, и быстро свалили на пост — на улицу. Трифон пытался что-то промямлить в оправдание, и я видел, он корпусом закрывал от меня накосячившую девчонку. Он же не знал, что я — попаданец и не обижаю девочек. Просто до этой рыжей выдры в моей графской спальне подобных экземпляров по утрам ещё не было. «Кстати, а она-то что тут делает? В графской спальне?» — прокралась запоздалая мысль.
— Так он же горел! Горел, я видела! — испортила всю малину «отмазов» моего денщика объект нападок, бездумно вякнув это из-за широкой спины своего защитника.
Трифон
— Дитё это, сиятельство! — вылупил вконец испуганные глаза. — Сущее дитё! Даром что большая! Дура девка! Девки они все дуры-дурами! Учить надобно!.. Я ж того!..
Но я, видимо, наткнувшись на искреннюю панику от ожидания подчинёнными своего самодурства, отчего-то успокоился и пришёл в себя. Я барин, да, но не мразь, как большинство коллег. Оглядел камзол. Мокрый — ладно, но вот подпалин было всего несколько. Получается, я настолько хорошо владею магией, что даже одежду на себе не спалил? Это хорошая новость.
— Переодеться, быстро! — устало выдохнул в сторону денщика, полностью закрыв тему с негодницей. — И пожрать. Нет, вначале похмелиться!.. — мозг прямо по-Фрейду выдал самую насущную потребность организма.
— Тори, бегом пива сеньору сиятельному граф! — Воодушевлённый прощением Трифон шлёпнул мелкую по мягкому месту для ускорения. Девчонка ойкнула, но видно, и она воспряла духом, что бить не будут, и полетела, словно заяц до леса.
Я же устало сел на кровать. После выброса энергии всегда наваливается слабость, но лучше уж слабость, чем похмелье. Мокрый, как есть, а ещё грязный — сидел же только что задницей на мокрой, орошённой с вёдер земле. Сушку одежды включать не стал — похмелье ослабило тиски, но не ушло, самого меня мотало, мутило, и чувствовал, сейчас дар удержать могу и не смочь. Вот теперь спалю себя нахрен! Лучше так посижу и переоденусь как обычный человек.
Девчонка прибежала первой, протянув ковш ароматного местного некрепкого пива. Из того, что пьют не чтоб напиться, а вместо чая и кофе. Ум-ум-ум!.. Ляпота! Обожаю пиво, когда живое, никаких консервантов, бензоатов, регуляторов кислотности, разных «идентичных натуральному» и добавок «Е» с номером. Правда горьковатое пиво, но лучше такое, чем пастеризованное «Жигулёвское».
Протянул пустой ковш. Прислушался к себе — полегчало, мутить перестало. Встал. Пошатывало, но ничего, сейчас разойдусь. Я ж маг, у магов в принципе обмен веществ лучше. Принялся раздеваться.
— Чьих будешь?
В отличие от фильма, здесь это вполне понятный и предельно чёткий вопрос, ни разу не смешной.
— До вчера сеньора Сильвестра была. Он меня у родителей выкупил. А с сегодня — ваша нало… — Девчонка запнулась, словно ком проглотила. Но нашлась и поправилась:
— Ваша личная служанка, ваше сиятельство. Сеньор Сильвестр с утра уже бумаги оформил, Трифону принёс.
Угу, с Трифоном познакомилась, и детинушка девочку принял, взял под опеку. Это хорошо, плохих девочек детинушка бы не стал защищать. Значит, взяла его чем-то.
Я разделся до портков. Подумал, плюнул, стащил и их, предварительно отвернувшись. И только теперь включил режим сушки тела. Пар приятно повалил в стороны.
— Мне раздеваться, с-сеньор граф? — В голосе девочки испуг, но эдакий осторожный. Как когда ты шажками идёшь прыгать в бассейн с вышки. Страшно, ноги трясутся, но ты всё равно подойдёшь, и всё равно, внутренне крестясь, прыгнешь, и с самого начала знаешь это.
— Зачем? — не понял я. Так и стоял, сушился, голый, блаженно прикрыв глаза. Да всё я понял, но я совершенно не помнил, как она здесь оказалась,
— Ну как, вы изволили раздеться… А я… Одета…
Повернул голову, просканировал её опытным взглядом того ещё бабника. У Ромы послужной список был так себе, но зато особи там на подбор с характером; а вот Рикардо себе ни в чём не отказывал — ни сословие, ни комплекция, ни возраст преградой познания жизни для него не были. У обоих опыт интересный, есть с чем сравнивать. Блин, а тут и прелестей никаких нет! Даже волосы, так приятно поразившие вчера ярким оттенком — и те грязные, слипшиеся, и немного мокрые. И вся в саже — и лицо, и волосы, и платье. Замарашка наша! Смотреть не на что, от горшка три вершка, а туда же.
— Трифон, мать твою! — заорал я. — Трифон, вещи где?
— Бегу-бегу, сиятельство! — Голос с улицы, из открытого окна.
В комнате при появлении детинушки сразу становится мало места. Вот такое оно, моё чудо в перьях. И как его папаня умудрился найти? Ведь случайно же получилось.
— Я ж того… Постирал вчера всё. Ох, беда на мои седины! Надо было хоть что-то оставить. Вы вчера пока изволили праздновать в таверне, Трифон как раз по-хозяйству занялся…
Вещи были сырыми, но не мокрыми — а это уже есть гут. Быстро накинул на себя портки, рубаху, штаны. Мои портки особые, не на кальсоны похожие, а более на шорты, или мегасемейники. Наших портних в замке попросил перешить. К штанам карманы пришить, а кальсоны ушить до непотребства. В белье типа «кальсоны» летом жарко больно. Но сильно укорачивать до размера трусов не стал — сами портнихи бы не поняли и пальцем покрутили. Кстати, а вот карманы народу зашли — после меня дофига кто в замке к портнихам со штанами бегал. Кажется, знать не знал, гадать не гадал, но непроизвольно запустил очередной мегаапгрейд местной технической мысли, пусть и в швейном деле — нету тут карманов!
— Это чудо тут откуда? — кивнул на девчонку, стоящую посреди комнаты, алую, как мак. Прикольные симпатичные веснушки, убранные в хвост рыжие, но абсолютно не эффектные сейчас нечесаные волосы. Платье… Обычное, серое крестьянское, «на каждый день», но только сейчас заметил, что оно было сильно порвано в районе груди, где даже издалека были заметны стежки на местах сшития неправильной формы лоскутков рванины. И это точно делал не я!
— Дык, теперь это чудо ваше, вашсиятельство, — пожал плечами и развёл руками денщик. — Я там не был, в таверне-то, по хозяйству занимался… — Судя по бегающим и убранным в пол глазкам, «по-хозяйству» он занимался с какой-то прекрасной сеньоритой из низшего сословия. Вполне возможно, в этом самом доме, пока меня нет. Ибо сеновалы, конюшни и прочая инфраструктура в пределах пары миль вокруг города вчера были заняты гуляющими напропалую людьми. Женщин тут кратно меньше мужчин, на порядок, если не два, но он же и не простой трудяга, а денщик самого графа! Так что детинушке женской ласки перепало, вот морда и лоснится довольством. Ибо даже большинству лиц мужского пола наиблагороднейшего сословия вчера пришлось лососнуть тунца и ограничиться возлияниями.
— Что там в таверне? — Я тяжко вздохнул, ибо поймал себя на мысли, что ну вот вообще ничего с вечера не помню. Помню, отливали с парнями за конюшней, разговаривая о политике и военных планах. И разговор этот помню хорошо. А вот дальше…
Дальше мы вернулись, и я приставал к Катрин, пытаясь её облапать. Там танцы начались, самое время позажиматься. И что, что кузина короля? Где написано, что кузин короля нельзя лапать? По яйкам получил — но то дело такое, зная светлость — ожидаемое. Потом… О, гитару помню! Как сидел и хрипел боем дворовую песню: