Мир до и после дня рождения
Шрифт:
Затем он решает, что все это слишком хлопотно, надо вставать и идти за салфеткой или перепачкать все вокруг.
Сегодня он переделал кучу работы, написал почти десять страниц для министерства иностранных дел, выложился на тренировке и пропустил обед. Он может быть собой доволен. Но единственное, что его радует, — окончание еще одного дня.
Как требовалось вести себя по этикету в подобной ситуации, было неясно, Ирина встала на безопасное расстояние и постучала. У нее был ключ, и чувство выказываемого уважения казалось неестественным. В последнюю минуту она успела
— Привет, — хором произнесли они смущенно, и Лоренс неуверенно поцеловал ее в щеку.
— Кофе? Или сразу начнешь собирать вещи? — спросил он.
— Давай сначала выпьем кофе, — ответила она, хотя кофе совсем не хотела.
Они прошли на кухню. В квартире было идеально чисто, ничего не изменилось. Теперь это была только его квартира, поэтому кофе стал готовить Лоренс. Ирина поежилась, когда он включил кофемолку.
Ей было сложно сконцентрироваться на том, что он говорил. Отвлекала квартира. Посещение дома стало для нее не только возвращением в прошлое, но и встречей с возможной альтернативой настоящей реальности, ее тревожило чисто физическое напряженное существование в одном пространстве, искушая желанием повесить сумку и никогда больше не появляться в Хакни. Квартира хранила тайну, которую ей необходимо было узнать. Лоренс завел непринужденный разговор, сказал что-то о вентиле на кране горячей воды, а ее взгляд тем временем со скоростью шарика для пинг-понга перескакивал от рядов коробочек для специй к банке с испанскими анчоусами и затем на его лицо, сделавшее значительный скачок к старости. Одновременно Ирина пыталась прислушаться к себе и разобраться во внутренних ощущениях. Что у нее была за жизнь? Были ли в ней недостатки, или она обманывала себя? Нет… Жизнь в Боро просто очень отличалась от жизни в Ист-Энде. Всем известно, что человек со временем становится похож на того, с кем живет.
Она не могла сказать, что была здесь несчастлива; их совместное существование было приятным. Атмосфера здесь была немного душной и скупой на эмоции, но вердикт первых минут пребывания в квартире был таков: уйдя, она все же оставила частичку себя в этом доме. Есть ли в этом что-то хорошее?
— Итак, — начал Лоренс, когда они переместились с кофе в гостиную. Кружки были те же самые, что раньше, впрочем, ей он налил слишком мало молока. — У тебя все в порядке?
— Все хорошо, — кивнула Ирина.
— Ты бледная. И очень худая.
— Сплю мало. — Она смутилась, решив, что он может неправильно ее понять. — Последние две недели. Неприятности в личной жизни. Приходится часами выяснять отношения. — Через пятнадцать минут она уже рассказывала ему все и обо всем.
Лоренс проявил деликатность и не стал расспрашивать о причинах конфликтов.
— Я не умею ругаться, — смущенно призналась она. — У меня нет опыта.
Взгляд его стал острым.
— Он ведь тебя не ударил?
— Нет, ни разу.
— Если он посмеет поднять на тебя руку, я сломаю ему пальцы.
Ирина улыбнулась:
— Фильм «Мошенник».
— Прекрасно. По крайней мере, с ним ты не превратилась в полную идиотку.
— Что ж, — вздохнула она, — давай, продолжай развлекаться. Ты это заслужил.
— Я ничего не заслужил, все само на меня свалилось. И я не веселюсь.
— Я волновалась за тебя, Лоренс.
— Какая
— Никакой. Но хуже, если я не буду этого делать. Разве ты за меня не переживал?
— Привычки сложно менять.
— Кстати, о привычках, пока я не забыла. — Она открыла сумку. — У меня для тебя подарок. — Она протянула ему пакет. — Пустячок, может быть, это глупо.
Лоренс повертел в руках пакет темно-красной смеси и посмотрел на нее с непониманием.
— Спасибо! — произнес он, не представляя, что держит в руках.
— Это смесь для попкорна, — объяснила Ирина. — Твоя любимая. Ее сложно купить. Мы как-то гуляли, — слетевшее с языка «мы» заставило ее опять смутиться, — я натолкнулась на сухую смесь для чатни с чесноком и решила тебе купить.
То, как он опустил руку с пакетиком специй на колено, дало ей понять, что ее жест недооценен. Радость оттого, что она увидела редкую приправу в индийском магазинчике на Роман-Роуд, затмившая мысли о том, что теперь у Лоренса может быть аллергия на попкорн, дала толчок новым неприятным предчувствиям.
Разумеется, она была уверена, что он до сих пор каждый вечер пьет пиво с попкорном, потому что Лоренс склонен к постоянству и не меняет свои привычки. Но сейчас на нее давила уверенность в том, что привычное блюдо стало для него проклятым. Наблюдая, с каким лицом он отложил пакетик на диван, она даже подумала, что, закрыв за ней дверь, он поспешит отправить его в мусорное ведро, как выбрасывают несвежую курицу, пока тушка не начала источать зловоние.
— Я могла бы, — попыталась извиниться она, — прийти сюда с пакетами продуктов и твоими вещами из химчистки.
— Ты больше не должна обо мне заботиться.
— Странно, конечно, но мне кажется, что должна. Если вы однажды взяли на себя ответственность, то не вправе освобождаться от нее по своей прихоти.
— Разумеется, вправе. Послушай, со мной все в порядке. Я хотел сказать, нет ничего хорошего в том, что мы расстались, я этого не хотел. Но я справлюсь. Говорят, на это требуется год.
— Ты никогда не доверял тому, что говорят.
— Да. Как правило, это все чушь. — Несмотря на желание выглядеть спокойным, Лоренс старался не смотреть ей в глаза. Обращаясь к ней, он смотрел чуть в сторону, словно в комнате присутствовал третий. — Кстати, у меня был шанс уехать в этом месяце в Россию. Большой проект в Чечне. Но я отказался.
— Удивительно. Почему же?
— Не стоит заострять на этом внимание, но… понимаешь, Россия для меня связана с тобой. Язык, опять же. Боюсь, если услышу «Привет, милый!» на улице, решу, что это ты. Если бы мы могли поехать в Москву вместе… Кажется, я плачу над пролитым молоком. Забавно, я всегда думал, что по-настоящему интересуюсь этим регионом. Когда возник этот проект, я был в таком нетерпении, но потом… эти ассоциации… Теперь понимаю, что мне плевать на Россию. Даже странно.
— Ну что же так, — по-русски укорила Ирина. Возвращение к милым сердцу привычкам, которые она предала, сделало язык сухим, как смесь для чатни.
— А знаешь, я был уверен, что ты придешь, — заговорил Лоренс. — К концу следующей недели тебе надо сдать иллюстрации для «Мисс Дарование», а ты ответственный человек.
— Ты помнишь срок сдачи моей работы?
— Я помню все, что для тебя важно.
— Я задержалась с этим проектом. Попросила продлить срок.
— Не помню, чтобы ты сдавала иллюстрации позже. Но ведь за последние месяцы ты не могла нарисовать много. Впрочем, твой денежный мешок вполне мог купить тебе новый набор красок.