Мир до нас: Новый взгляд на происхождение человека

Хайэм Том

14

Homo erectus и «популяции-призраки»

Но существовали и другие гоминины, которые в этой книге пока что упоминались лишь мельком. В предыдущей главе мы говорили о том, что у людей, ныне живущих в островной Юго-Восточной Азии и Меланезии, имеется доля древней ДНК, восходящая к неизвестному источнику – к гоминину, генетическое секвенирование которого пока что не было осуществлено. Еще одному загадочному древнему гоминину принадлежит от 2,7 до 5,8 % генома «Денисова 3»; этот предок отделился от прочих в период между 0,9 и 1,4 млн лет назад^{258}. Генетики считают такие неопознаваемые

участки ДНК следами «популяций-призраков», поскольку летопись окаменелостей до сих пор не рассказала нам о том, кому они принадлежат.

Рис. 33. Места археологических раскопок и стоянки, упоминаемые в этой главе

Но кто же эти гоминины? На мой взгляд, список наиболее вероятных кандидатов возглавляет Homo erectus, один из самых интригующих и долговечных представителей человеческого семейства. В этой главе я намерен приглядеться к нему повнимательнее и выяснить, куда же приведут нас доступные нам археологические свидетельства.

Открытия и археологические исследования гоминин в Восточной Азии имеют долгую историю. Авторитетный немецкий зоолог 1800-х гг. Эрнст Геккель был убежден, что человечество зародилось именно в этом регионе. В отличие от Дарвина, Геккель отдавал первенство востоку из-за того, что там обитают такие приматы, как орангутан и гиббон. Ничуть не сомневаясь в своей правоте, он даже придумал название для предполагаемого «недостающего звена», которое, конечно же, когда-нибудь найдут, – Pithecanthropus alalus (обезьяночеловек, не обладающий речью).

Эжен Дюбуа, молодой врач из Нидерландов, увлеченный идеями Геккеля и вдохновленный новыми научными открытиями в области происхождения человека, твердо решил принять участие в этих исследованиях. Дюбуа смолоду преклонялся перед природой. О том, что на свете существовали неандертальцы, он узнал еще в детстве, ведь его семья жила не так далеко от бельгийской пещеры Спи, где в июле 1886 г. были обнаружены их окаменевшие останки^{259}. Мальчик понял, что обязательно должен отправиться на восток, поучаствовать в поиске окаменелостей и проверить предположение Геккеля о том, что где-то там должно скрываться «недостающее звено».

Много лет спустя его осенило: нужно поступить на военную службу в Голландской Ост-Индии.

Итак, в 1888 г., 29 лет от роду, он прибыл на индонезийский остров Суматра. В свободное время он раскопал несколько пещерных стоянок, но отложения и археологические находки в них оказались слишком недавними по возрасту. Даже это, однако, явилось немалым успехом, и начальство решило поощрить его труды. Дюбуа не только освободили от обязанностей военного врача, но и обеспечили небольшой командой рабочих для помощи в раскопках. В поисках более древних отложений он отправился на Яву. Там он решил попытать счастья на невысоком обрыве, вдающемся в изгиб реки Соло, которая течет в центральной части острова.

Удача была на его стороне. Почти сразу же его землекопам начали попадаться окаменевшие кости чрезвычайно древних вымерших животных. А через месяц, в сентябре 1891 г., они нашли зуб. Это оказался верхний моляр обезьяноподобного примата. Дюбуа был в восторге, однако идентификация находки представлялась очень трудным делом. Ему позарез нужна была сравнительная коллекция черепов современных людей и приматов – лишь руководствуясь ею, он смог бы установить, принадлежала ли его находка представителю неизвестного вида или нет. Своих коллег в Европе он засыпaл письмами, в которых просил прислать в Ост-Индию хотя бы череп шимпанзе, но почтовое сообщение тогда было очень медленным.

Оставалось лишь ждать.

Впрочем, в октябре он нашел нечто такое, что полностью затмило зуб, – потемневшую до шоколадного цвета крышку черепа примата, несомненно обладавшего крупным мозгом. Кость была обнаружена примерно на том же участке раскопок, что и зуб, и Дюбуа решил, что они должны были принадлежать одной особи. Он чуть ли не с первого взгляда понял, что кость не похожа ни на череп шимпанзе, ни на найденные к тому времени черепа неандертальцев. Но опять-таки, не располагая материалом для сравнения, он не мог дать своей находке научное имя.

В следующем году его рабочие отыскали прекрасно сохранившуюся правую бедренную кость, очень похожую на таковую у современного человека. «Я не мог избавиться от мысли о том, что в черепе очень много от человекообразной обезьяны, а в бедре – от человека, – говорил Дюбуа. – Не похоже ли это на переходный вид, на звено между обезьянами и человеком?»^{260}

Уже на исходе 1892 г., получив вожделенный череп шимпанзе и в придачу черепа гиббона и современных людей, Дюбуа углубился в анатомический анализ и сопоставительные измерения. В конце концов, после нескольких недель работы, он пришел к выводу, что имеющихся данных хватает для утверждения: он отыскал нечто совершенно новое – неизвестный доселе вид человека. Дюбуа решил назвать открытый им вид Pithecanthropus erectus: Pithecanthropus – в честь Геккеля, а erectus – из-за бедренной кости, сходной с человеческой. Прямоходящий обезьяночеловек.

То, что сотворил Дюбуа, можно назвать научным чудом.

Сегодня мы именуем этот вид Homo erectus, каковое название отражает его место в роду Homo. Летопись окаменелостей указывает, что в островной Юго-Восточной Азии Homo erectus появился еще 1,3–1,5 млн лет назад^{261}. Похоже, этот вид добился огромного успеха, о чем говорят найденные археологами ручные рубила и скелетные останки возрастом от примерно 100 000 лет на Яве до 1,8 млн лет в Африке^{262}. Любопытно, что, несмотря на вероятное африканское происхождение вида, окаменевшие останки его представителей в большинстве случаев находят в Евразии. Это служит подтверждением гипотезы о том, что корни происхождения данных гоминин могли лежать за пределами Африки^{263}. Как и всегда, ключевое значение для исследований имеет датировка, но она очень сложна, а кое-где – невероятно сложна.

Одно из важнейших мест для изучения Homo erectus – это стоянка Сангиран на острове Ява. Обнаружил ее в середине 1930-х гг. немецко-голландский палеонтолог Густав фон Кенигсвальд. С юных лет он мечтал поработать в тех краях, где трудился прославленный Дюбуа^[71]. За несколько лет, с середины 1930-х до начала 1940-х гг., он сделал несколько замечательных открытий, в частности отыскав несколько черепов Homo erectus, сходных с костями Pithecanthropus, которые нашел сам Дюбуа. Увы, Вторая мировая война, добравшись до Явы, положила конец трудам, а фон Кенигсвальд попал в плен к японцам. Тридцать два месяца он провел в заключении в качестве военнопленного и, чтобы занять себя, учился читать иероглифы^{264}. К счастью для науки, его жене Луитгард (Лютти) и нескольким друзьям удалось спасти бесценные коллекции окаменелостей и сохранить их до окончания войны^{265}. На всем протяжении японской оккупации Лютти носила в кармане знаменитую верхнюю челюсть Сангиран IV (по словам фон Кенигсвальда, это была самая значимая из его находок).