Мир до нас: Новый взгляд на происхождение человека

Хайэм Том

Рис. 34. Сангиран 17

На этой стоянке было обнаружено более сотни останков гоминин. Эти гоминины делятся на две большие группы: в одну входят более древние и примитивные, имеющие сходство с ранними – 1,4–1,7 млн лет назад – африканскими Homo erectus^{266} (которых часто называют Homo ergaster), в другую – более поздние, моложе 780 000 лет, характеризующиеся большим объемом черепа. Изменения такого рода обычно иллюстрируют именно примером яванских гоминин – постепенно размер и форма их черепов изменялись, объем увеличивался,

а кости становились легче, и лицевая мускулатура делалась менее грубой. Яванские черепа имеют сходство и с теми, что были найдены в Китае^{267}. Сангиран 17 – это череп Homo erectus, сохранившийся лучше всех прочих черепов, обнаруженных в Азии. При сравнении этого образца с черепами из Кау Свэмп (Австралия) было отмечено их большое морфологическое сходство^{268}. И сегодня Сангиран остается щедрой и чрезвычайно важной для науки археологической стоянкой^[72].

Мы хорошо понимаем, что Homo erectus оказались за пределами Африки очень рано, а вот вопрос о том, когда Homo erectus исчезли, для нас куда сложнее. Выяснить это было бы крайне любопытно, поскольку не исключено, что они дожили до очень поздних времен, скажем, до последних 100 000 лет, а в таком случае они могли встречаться и даже взаимодействовать с нашими ранними «современными» предками. Кроме того, столь близкая дата означала бы, что они, возможно, пересекались с какими-то из популяций денисовцев, которые также могли обитать в островной Юго-Восточной Азии. Повторюсь, нетрудно вообразить, каким бесконечно странным и удивительным опытом оказалась бы встреча двух видов, разделенных сотнями тысяч лет эволюции до гипотетически возможного воссоединения на далеком острове. Я представляю себе выходцев из Африки, принадлежавших к одной из самых преуспевающих групп нашего вида, в образе морских волн, разбивающихся о берег. Дальний восточный предел первой из этих волн рассыпался по поразительно сложно устроенным землям островной Юго-Восточной Азии; не могло ли случиться так, что, когда позднее вторая волна человеческого прилива омыла эти же берега, две волны встретились друг с другом?

В 1996 г. казалось, что свидетельства, подтверждающие гипотезу долговременного существования этого вида, были получены. Двое американских геохронологов с примечательными именами Карл С. Суишер III и Гарнисс Х. Кертис занимались датированием на важнейшей стоянке в Нгандонге, что на реке Соло, всего в 10 км от Триниля, где Дюбуа 100 с лишним лет назад отыскал Pithecanthropus. Раскопки этой стоянки в 1930-х гг. начали голландцы, обнаружившие здесь множество останков erectus, в том числе 12 сводов черепа. В поисках материалов для более точной датировки отложений Суишер и Кертис проделали возле голландских раскопок пробный шурф площадью 1 м² и на глубине около 2 м нашли окаменевшие зубы животных^{269}. Приняв во внимание, что зубы располагались на том же уровне, что и останки Homo erectus, а значит, должны были иметь тот же возраст, ученые применили к находке два различных метода датировки^[73]. По результатам анализов зубы оказались неожиданно «молодыми» – от 27 000 до 53 300 лет^{270}. В статье авторы написали: «Новая датировка говорит о возможности хронологического совпадения в Юго-Восточной Азии H. erectus с анатомически современными людьми (H. sapiens)». Помню, как публикация этих дат породила у меня смешанное чувство недоверия и волнения. Возможно ли, чтобы Homo erectus были настолько молодыми?

Приведенные данные убедили отнюдь не всех моих коллег. Когда перечитываешь эту статью теперь, одно из утверждений, сделанных в ней, прямо-таки режет глаз. Там говорилось, что верхние два метра породы, выбранной при проходке шурфа, представляли собой коллювий, в котором могли встречаться обломки, отброшенные в ходе первоначальных раскопок 1930-х гг. Иными словами, не исключалась возможность того, что земля на этом квадрате не находилась на своем исконном месте, а была лишь отвалом голландских землекопов. Если дело обстояло именно так, то зубы и, следовательно, их возраст могли вовсе не иметь отношения к Homo erectus из Нгандонга.

Сомнения скептиков подтвердились

через много лет, в 2020 г.^{271} Международная экспедиция, возобновившая раскопки в Нгандонге в 2008–2010 гг., получила более достоверные данные о возрасте останков Homo erectus. Ученые выяснили, что, поскольку голландцы одновременно вели раскопки на очень большой территории (около 6300 м²), весьма вероятно, что Суишер и Кертис выкопали свой пробный шурф как раз там, куда отбрасывалась ранее извлеченная порода. Таким образом, их поздние датировки можно не учитывать, ведь, может быть, датированные ими зубы просто были очень молодыми, попали в ранее выкопанные отложения, а затем, после окончания работ, были сброшены вместе с породой в вырытые голландцами ямы.

Археологи понимали, что для точной датировки участка необходимо выяснить, как формировались отложения, в которых содержались черепные кости. Это весьма затруднительно. И в формировании, и в эрозии отложений в этом регионе уже на протяжении полумиллиона лет главную роль играет река. Нгандонгские человеческие останки были захоронены в результате наводнения, вероятно сошедшего с верховьев реки из-за изменения природных условий. Следовательно, мы можем назвать их вторичными отложениями, то есть такими, которые были перенесены из своего первоначального местонахождения. Явления такого рода сильно затрудняют датировку. Как можно определить, не нарушена ли вся последовательность отложений и содержащихся в них костей в процессе переноса?

Экспедиция тщательно изучила кости и зубы, найденные в тех же слоях, что и останки Homo erectus. Поразительно, но они почти не имели повреждений. Был идентифицирован хрупкий костный материал и даже некоторое количество мягких тканей, сохранившихся вопреки всякой вероятности. Это можно было объяснить тем, что отложения в Нгандонге сформировались в результате низкоэнергетического, а не высокоэнергетического и разрушительного события. (В этом контексте высокоэнергетическим событием могло бы считаться нечто вроде мощного, катастрофического наводнения.)

Люминесцентное датирование отложений позволило предположить высокую вероятность того, что человеческие останки и кости животных были засыпаны более или менее одновременно. Исследование также показало, что нгандонгский Homo erectus жил примерно 108 000–117 000 лет назад^{272}; этот период совершенно не соответствовал дискредитированным результатам Суишера и Кертиса, но все равно был необычайно поздним. И все же из него следовало, что Homo sapiens и Homo erectus вряд ли пересекались в Юго-Восточной Азии, поскольку самые ранние свидетельства существования нашего вида относятся к гораздо более позднему времени (около 45 000–65 000 лет назад). Впрочем, что любопытно, с Homo erectus вполне могли встречаться и общаться денисовцы.

Новые даты позволяют нам поразмыслить над тем, как Homo erectus могли жить и приспосабливаться в то время и какими тогда были природные условия.

В период между 90 000 и 120 000 лет назад уровень моря вокруг Явы был на 60 м ниже, чем в наши дни. Сунда была сушей, и по нынешнему морскому дну можно было ходить пешком. Такие приматы, как орангутаны, не способны преодолевать водные преграды, и их присутствие на Яве неопровержимо говорит о том, что острова некогда соединялись с материковой частью Юго-Восточной Азии. Позднее уровень моря поднялся, климат потеплел и сделался влажным, и в результате растительный мир Явы изменился. На смену открытым лесостепям, сходным с теми, где жили Homo erectus, пришли тропические дождевые леса. Древнюю фауну вытеснили животные, с которыми мы знакомы куда ближе: макаки, гиббоны, тигры, свиньи, олени, слоны и орангутаны.

Одна из важнейших стоянок, где содержится археологическая летопись изменений животного мира Явы, называется Пунунг. В 1930-х гг. фон Кенигсвальд работал там, пытаясь выстроить картину природы – дождевых лесов и обитавших там животных, какой она была во времена Homo erectus. Среди костных останков животных он нашел в Пунунге нечто неожиданное: пять человеческих зубов^{273}. В 2001 г. исследователи попытались отыскать эти зубы в хранящейся во Франкфурте коллекции фон Кенигсвальда. Увы, они смогли обнаружить лишь один изрядно стертый премоляр, названный «Homo неизвестный».