Мир до нас: Новый взгляд на происхождение человека

Хайэм Том

Но вероятно и то, что «хоббиты» существовали еще очень и очень долго. Еще во времена первых археологических открытий ходили легенды о низкорослых человечках, живших на Флоресе 200 лет назад. Если верить устным преданиям, этот народец, именовавшийся эбу-гого, обретался на островных окраинах, в труднодоступных местах и темных лесах вплоть до начала колонизации Флореса голландцами. Имели ли эти байки реальные основания, пока не известно, поскольку материальных останков таких лесных людей найдено не было. По этой причине преобладает мнение, что это всего лишь миф, один из тех, что присутствуют во множестве самых разных культур, наподобие фей или ведьм, обитающих в лесах. Но следует отметить, что на Флоресе до сих пор встречаются люди очень маленького роста, в том числе проживающие неподалеку от Лианг Буа. Население деревни Рампасаса^{283} составляют люди ростом не более 145 см. Ученые провели исследование, чтобы выяснить,

не имеют ли они генетической связи с «хоббитами». Оказалось, что нет. Однако данные генома выявили у них сильную привязку к фенотипам маленького роста, как, например, в популяции пигмеев экваториальной Африки. В Восточной Азии подобные вариации встречаются довольно часто, но на Флоресе, в данной группе, они подкрепились эффективным отбором. Это может быть связано с рационом питания, поскольку в этой группе жесткому отбору подвергся и кластер генных вариантов, связанный с выработкой жирных кислот. В свою очередь, это означает, что уменьшение размеров людей (переход к карликовости) происходило на Флоресе не однократно, а дважды и что жители Рампасасы не могут быть причастны к невероятно продолжительному существованию «хоббитов».

Общепринятое мнение состоит в том, что главной причиной исчезновения людей других видов и многих животных является внезапное появление и быстрое распространение Homo sapiens. Но в какой степени вымирание более ранних видов определялось подразумеваемым эволюционным превосходством последних? Не потому ли мы одержали победу в «выживании сильнейших», о котором говорил Герберт Спенсер, что объективно являлись самыми приспособленными? Именно от этой позиции я отталкивался, когда в начале 2000-х гг. взялся за изучение вопроса исчезновения неандертальцев в Европе. Я считал, что неандертальцы пропали с радаров вскоре после того, как в регион явились первые «современные» люди. Мы уже видели, что по поводу степени сосуществования и возможного «окультуривания» неандертальцев ранними Homo sapiens велись активные дебаты. В центре полемики находились интерпретации данных радиоуглеродного анализа и стратиграфические последовательности множества стоянок по всей Европе.

Наиболее подробные археологические летописи, связанные с неандертальцами, а значит, и с их исчезновением, находятся в Западной Европе. Изучая последовательности культурных слоев различных археологических стоянок Европы, ученые порой отмечают тонкие стерильные прослойки, встречающиеся между уровнями поздних неандертальцев, обычно мустьерскими или в некоторых случаях шательперронскими, и уровнями ранних «современных» людей, часто ассоциируемыми с ориньяком и датируемыми периодом от 35 000 до 42 000 лет назад. Этот факт позволяет предположить, что межвидовых контактов случалось мало или не было вообще, так как неандертальцы уже исчезли до нашего прибытия. Контраргументы в виде наличия в некоторых случаях так называемого переслаивания индустрий ориньяк и мустье/шательперрон горячо обсуждались и все без исключения не получили убедительных доказательств^{284}.

Впрочем, в середине 2000-х гг. было распространено мнение, согласно которому кое-где неандертальцы существовали значительно дольше. Так, радиоуглеродные датирования показывали, что кости неандертальцев, найденные в некоторых частях Европы, имеют возраст лишь 28 000–30 000 лет.

Считалось, что едва ли не последним оплотом неандертальцев стал юг Пиренейского полуострова, а одним из важнейших пунктов, где находили свидетельства в пользу этой точки зрения, был Гибралтар. Гибралтар – это удивительное место. Известняковая скала 6 км шириной, на которой он расположен, кажется выброшенной из прилегающей материковой Испании сейсмическим толчком. И ведь именно так Гибралтар и возник миллионы лет назад, но не мгновенно, а медленно, в результате длительного столкновения Африканской и Западно-Европейской континентальных платформ, поднявшего скалу на ее нынешнюю высоту – 436 м над уровнем моря^{285}.

На территории Гибралтара имеется несколько археологических стоянок, переживших последовательное пребывание на них неандертальцев, а позднее – Homo sapiens. Главным из таких мест является пещера Горэма. Раскопки там проводились неоднократно, однако в 1999–2005 гг. директор Гибралтарского музея Клайв Финлейсон предпринял новую кампанию по исследованию отдаленных участков пещеры. (Прежние раскопки ограничивались участком у входа^{286}.) Археологи обнаружили четыре культурных слоя, самым ранним из которых был неандертальский мустье.

Радиоуглеродные датировки для этого уровня оказались поразительно поздними. Они охватывали 10 000 лет, от 27 000 до 37 000 лет назад^[75]. При этом одно кострище неожиданно дало широчайший разброс данных – 6000 лет. Как такое могло быть? Я полагал, что это скорее проблема датировки, но Финлейсон доказывал,

что дело тут в популярности места, в котором снова и снова появлялись новые жители. Действительно, в Гибралтаре в пределах быстрой досягаемости сошлось много различных сред обитания: морское побережье, лесостепь, болота и эстуарии. Условия обеспечивали неандертальцам и другим доисторическим людям возможность круглогодичной оседлой жизни, и потому неудивительно, что они обитали здесь более 100 000 лет. Финлейсон и его сотрудники с запасом оценили время исчезновения неандертальцев из Гибралтара всего 32 000 лет назад.

Я был скептически настроен к данным радиоуглеродного датирования и хотел проверить их. Поэтому в 2008 г. я в сопровождении своей студентки Рэйчел Вуд приехал в Гибралтар, где мы при участии Клайва взяли образцы из 50 костей. Я всерьез надеялся, что таким образом удастся установить, насколько близки к истине первоначальные даты. Но увы, ни в одном из образцов не сохранилось ни крупицы коллагена, и для датирования они не годились. Вопросу о достоверности предложенной хронологии еще предстоит дождаться своего разрешения. Впрочем, я буду скептически относиться к тому, что неандертальцы обитали в Гибралтаре намного дольше, чем где бы то ни было еще в Европе, пока не получу этому убедительных доказательств.

Но и другие исследователи считают, что на Пиренейском полуострове неандертальцы могли жить дольше, нежели во всей остальной Европе. Они полагают, что где-то 40 000–37 000 лет назад неандертальцы на юге Испании оказались надежно изолированы от Homo sapiens благодаря изменению климата^{287}, а также биогеографическому барьеру, который располагался примерно вдоль долины реки Эбро (см. рис. 5). В период между 40 000 и 38 000 лет назад на Европу обрушилось событие Хайнриха 4 (H4). (События Хайнриха, периодически приносившие сильные похолодания, происходили из-за того, что от Лаврентийского ледяного щита откалывалось множество айсбергов и попадало в Северную Атлантику, что буквально выключало теплые течения – «центральное отопление» Западной Европы. Также см. главу 10.) Температура на Пиренейском полуострове стремительно упала, леса пожухли и сменились полупустынями. В то время юг полуострова вряд ли был привлекательным местом для жизни, и, возможно, именно поэтому там находят так мало археологических стоянок. Впрочем, лично я не разделяю мнение, что южнее этого воображаемого биогеографического барьера могли обретаться только неандертальцы. Экологическое моделирование говорит о том, что неандертальцы и Homo sapiens вели сходный образ жизни и обладали близкими способностями к адаптации для выживания в ледниковый период. Отчего же эти механизмы должны были вдруг разладиться? Я считаю маловероятным, чтобы такая граница или барьер могли оказаться действенными.

Моя работа в значительной степени сосредоточена на уточнении данных радиоуглеродного датирования того периода, что поможет нам получить более надежные оценки сроков исчезновения неандертальцев. Мы разработали новые, улучшенные способы предварительной химической обработки и очистки костных образцов для УМС-радиоуглеродного датирования, в частности ультрафильтрацию костного коллагена, о которой я рассказывал в главе 9. В последнее время моя лаборатория занималась дальнейшим усовершенствованием методов датировки костей. Мы развили метод извлечения из костного коллагена отдельной аминокислоты (гидроксипролина). Это эффективно удаляет все загрязнения. По нашим наблюдениям, когда мы, с применением новых методов, позволяющих более тщательно удалять остаточные загрязнения, повторно датируем образцы, которым при первом исследовании был присвоен необычайно юный возраст, даты почти всегда оказываются более древними.

Например, костям, найденным неподалеку от неандертальских останков в Сафаррайе, что на юге Испании, оказалось более 50 000 лет, а не 30 000, как было определено сначала^{288}. В своей докторской диссертации Рэйчел Вуд исследовала хронологию множества стоянок, как на юге, так и на севере Пиренейского полуострова. Как мы уже видели, при датировке памятников, приписываемых поздним неандертальцам, всегда выяснялось, что на результаты повлияли загрязнения, а сами образцы значительно старше. Вывод Рэйчел был следующим: даже если неандертальцы и могли дожить до этих времен, никаких достоверных свидетельств в пользу такого хода событий нет. Повторное исследование одного из двух неандертальцев с раскопок в Мезмайской пещере (Россия) увеличило его возраст более чем на 10 000 лет^{289}. То же самое повторялось во многих других местах; в 2010 г. я отметил, что более 70 % дат, добытых на неандертальских стоянках в прошлые годы, были значительно моложе истинных возрастов^{290}. Это по-настоящему потрясло меня. Выходило так, что очень многие из полученных ранее датировок полностью ошибочны и что наши представления о палеолитической эпохе складывались под влиянием недостаточных и недостоверных дат.