Мир Феликса
Шрифт:
Настя терпеливо молчала, как порядочная жена психопата, пока сзади не донесся глухой стук:
— Что это?
— Где?
— Это из багажника? — Ее строгий взгляд требовал ответов. Тут я понял, что изображать недоумение было уже неуместным.
— Да, там у меня…
Вместо того, чтобы закончить фразу, я резко тронулся. Ехать, не останавливаясь, было единственным верным решением в тот момент. Она продолжала смотреть на меня сурово и неутомимо, так что висок мой горел от проникающего излучения ее глаз. Очень скоро я не вытерпел и повернулся к ней — не потому что меня одолела ее немая настойчивость, а потому что я знал:
— Андрей! — Никогда прежде она не кричала моего имени так громко.
Я повернул голову и увидел стремительно приближающийся багажник полицейской машины. Рефлексы сработали мгновенно: я, что было мочи, дал по тормозам, автомобиль со звонким скрипом прочертил две полосы на асфальте и остановился в полушаге от препятствия.
"Только не сейчас…" — В отчаянии я надавил любом на руль. Не представляю, о чем подумали полицейские, увидев нас в зеркале. Я готовился к худшему. Два рослых офицера вышли из машины и посмотрели на нас, как на зайцев, угодивших в капкан. "Вот и конец погони", — подумал я. И тут я посмотрел на Настю: она держалась уверенно и невозмутимо. Пожалуй, лучше б она была за рулем, а не я.
— Не нервничай, ты ничего не сделал. — С судебным хладнокровием произнесла она.
Я вдохнул, собрался с мыслями и глубоко выдохнул, инспектор уже стоял у моего окна. С видом добропорядочного гражданина я опустил стекло. Полицейский выглядел сурово, на погонах было по две звездочки, второй, капитан, стоял поодаль и давил на меня тяжелым, как скала, взглядом.
— Лейтенант Пугачев. — Как положено, представился инспектор. — За дорогой совсем не следим? — В его голосе слышалась необходимая доля издевки.
— Просто я увернулся от птицы — она летела прямо в стекло. — Экспромтом ответил я.
Лейтенант окинул автомобиль недоверчивым взглядом, затем наклонился и посмотрел на Настю.
— Употребляли сегодня? — Все в той же надменной и слегка развязной манере спросил он.
— Никак нет. — Без тени смущения ответил я. Перед людьми в погонах я часто переключался на давно забытый мною воинский протокол общения.
— Документы, пожалуйста.
Тут меня бросило в холод — у меня не было с собой прав. Я ничуть не изменился в лице и, как ни в чем не бывало, начал копаться в бардачке. Пока я с видом полной безмятежности тянул время, про себя выдумывая оправдания, к моему окну подошел капитан — высокий, плотный и абсолютно лысый мужчина.
— Что у них? — Прозвучал басистый и несколько хриплый голос.
— Под градусом граждане. — Уже как факт подал лейтенант.
— Может быть, вы сначала проведете экспертизу, прежде чем делать выводы? — Неожиданно для всех вступила Настя. — По-моему именно так написано в вашей инструкции. — От ее бойкого настроя все на секунду опешили. Я же только сильнее занервничал, представив, какими испытаниями для нас откликнется ее смелость.
— Выйдите из машины. — Решительно потребовал лейтенант.
Волнение взяло меня за горло, все мои надежды на спасение могли рухнуть в один миг — для этого нам достаточно было заслужить обыск автомобиля.
— Назовите
Я уже дотронулся до дверной ручки…
— Так, стоп. — Громовой голос капитана остановил меня. — Куда направляетесь? — Его неожиданный вопрос был похож на проверку трезвости.
Я замешкался, мои губы размыкались без малейшего звука. "Ну все, приплыли", — в очередной раз подумал я. И тут за меня снова высказалась Настя:
— На запад едем, на строительный рынок.
— Понятно. — Капитан выпрямился в полный рост, так что я не мог видеть его лица, и уж точно мне не был ясен смысл его "понятно".
На этом он замолчал, я смотрел на его живот, не понимая, чего ждать от его молчания. Сопротивляясь волнению, я крепко сжимал губы и усиленно дышал носом, мои руки цепко впились в руль — наверное, так я пытался скрыть дрожь. Настя положила руку мне на колено, ее непоколебимо твердый взгляд говорил: "Успокойся, ничего страшного не случилось". Но я не мог успокоиться. И тут по моим и без того избитым нервам ударил очередной стук из багажника. Я в испуге посмотрел на Настю, теперь она была встревожена не меньше моего.
— Это откуда? — Спросил Лейтенант. Офицеры переглянулись.
В панике, я начал судорожно перебирать варианты, самые разные, вплоть до бегства, но сбежать нам мешала патрульная машина, к которой мы приблизились почти вплотную.
— Откройте багажник.
Я замер, тело мое как будто отключилось от мозга, ноги стали ватными, на смену волнению пришел всепоглощающий страх перед безысходностью. Как будто уже не сам, я опустил руку и разблокировал замок. Капитан медленно, как будто нарочно терзая мои нервы, прошел вдоль корпуса автомобиля. Я наблюдал через зеркало за его хмурым, озадаченным лицом. Я, казалось, почувствовал спиной, как его тяжелая рука легла на край кузова.
"Сейчас мой путь закончится". — В смирении я закрыл глаза и ждал щелчка.
— Что там? — Спросил лейтенант своего начальника после короткой заминки.
— Ничего. — Звучным басом прозвучало в ответ. — Кусок засохшей грязи отвалился, здоровый.
Лейтенант посмотрел на меня, как на ребенка:
— Где вы в ясный день грязь нашли?
Я с трудом сглотнул застывший в горле комок.
— Кто ищет, тот всегда найдет. — Чуть заикнувшись, выговорил я.
— Ну, что? — Снова обратился он к старшему.
— Пес с ними, пусть едут. — Уже несколько отрешенно ответил капитан.
— Всего доброго. — До жути серьезным голосом проводил нас офицер. — Впредь будьте аккуратнее.
В ответ я не смог издать ни звука, и лишь нелепо кивнул, нащупывая рукой ключ зажигания.
Едва не схваченные, мы ехали молча, не отрывая взгляда от прямого полотна дороги, солнце так же молчаливо двигалось за нами. Поразительно, но даже в день, когда вся твоя жизнь резко становится кошмаром, вынуждая балансировать на грани, ты способен радоваться некоторым моментам, например, тому, что любимый человек с тобою рядом, или тому, что ты по-прежнему жив. В этом странном и чуточку приятном шоковом состоянии время и расстояние казались неизмеримыми. Я ехал неизменно прямо, жилые районы сменились складами и заводами, заводы — полем, поле — лесом, бесконечным, уходящим за горизонт вместе с дорогой. Не знаю, как долго я мог поглощать глазами дорожную разметку; из этого дремучего неосознанного ступора меня, как обычно, вытащила Настя: