Мир Гаора
Шрифт:
Первый удар был несильный. И не очень болезненный. Его просто слегка "вразумили", ударив сзади по затылку, и удержали от падения за наручники. Боль в плечах была даже сильней, чем от удара. Гаор заставил себя не оглянуться.
– Не понял, значит, - Весёлый поставил на стол свой стакан и подошёл к нему.
– Что ж ты такой тупой? А ещё телохранитель называешься. А с памятью у тебя как?
Гаор решил промолчать и тут же получил новый удар, уже в поясницу, но тоже пока несильный, намекающий на возможные
– Так мы до утра провозимся, - недовольно сказал Деловой.
– Хватит игрушек.
– Ладно, - согласился Весёлый, - давай всерьёз. Раздевайся.
И в тот же миг - Гаор даже не успел додумать мысль о невозможности выполнения этого приказа со скованными руками - с него сняли наручники.
Чего ждали от него палачи, Гаор не понял, но их удивлённые взгляды, пока он раздевался, складывая у ног одежду, заметил. И, уже встав перед ними голым, догадался: свободный такой приказ не выполнит, оказаться голым - позор. "Дураки, - отстранённо подумал Гаор, - они что, на торгах не бывали, не знают, что рабу это как раз по хрену?"
Голый беззащитен. Сколькие на его памяти ломались вот здесь, на этом приказе. Венн отхлебнул, не почувствовав вкуса. Пока Рыжий держится. Ну да, то, что рассчитано на обычного... человека, на него не действует, не должно действовать. Если он на торгах зал разглядывал, то сейчас... но сейчас его начнут ломать на станке.
– Венн, - позвал его Фрегор.
– Подвинься, мне не видно.
Венн изумлённо обернулся к Фрегору. Тот ёрзал в кресле, устраиваясь поудобнее и облизывая распухающие на глазах, наливающиеся кровью губы.
– Я просил не портить ему кожу, - деловито говорил Фрегор.
– Они обещали. Посмотрим, это интересно.
Венн залпом допил свой стакан и подошёл к столу налить ещё и более крепкого. Неужели Фрегор не понимает, насколько это серьёзно? Или не хочет понимать? Или играет в непонимание? Демонстрирует уверенность в своей непричастности. А ведь и вправду непричастен. С Файроном знакомил его он, операцию с машиной проворачивал он. Фрегор не будет его прикрывать. Огонь Великий, неужели вот здесь, сейчас и вот так закончится его дружба с Фрегором?
Гаор ждал порки, побоев, но не тока. Чёрт, как же это больно! Он даже вопросы не различает и вместо ответов просто кричит. Кричать на выдохе, без слов, чтобы даже случайно не вырвалось...
Разгорячённый зрелищем Фрегор подался вперёд, что-то неразборчиво бормоча и часто отхлёбывая от бокала. Ни вопросы дознавателей, ни ответы пытаемого его не интересовали, он наслаждался судорогами обнажённого тела, захлёбывающимися, обрывающимися при потере сознания криками. И что Венн давно смотрит не в окно, а на него, не замечал.
Боль кончилась внезапно. Но потерять сознание ему опять не дали.
– Ну как,
– склонился над ним Весёлый.
– Давай-ка теперь картинки посмотрим.
Перед глазами вспыхивают белые холодные молнии, в ушах противный звон, тошнит... какие ещё картинки, сволочи? Что он наговорил? Что кричал, помнит, о чём кричал? Нет...
Нажатием рычага станок вместе с привязанным к нему голым рабом перевели в вертикальное положение. Жестом фокусника стоявший у станка выхватил пачку карточек, сидевший у канцелярского стола приготовился записывать, а третий отошёл к столу у стены готовить инструментарий к следующей фазе.
Болели и слезились глаза, и изображённых на фотографиях людей Гаор различал смутно, как через струящуюся воду или сильный туман. Но ему ткнули под нос открытый пузырек с нашатырём.
– Давай, лохмач, - подбодрил его Весёлый.
– Этого где видел?
Фрегор шумно выдохнул и откинулся на спинку кресла.
– Антракт, - провозгласил он и оглядел стол в поисках подходящей под настроение выпивки.
– Ну, и как тебе, Венн? Признаться, я разочарован. Слишком однообразно. Даже монотонно.
Венн промолчал, но Фрегор этого не заметил.
– А голосок-то какой у Рыжего прорезался, а?
– он засмеялся и налил себе водку, долил соком и поперчил получившуюся смесь.
– Вот не ждал. Так-то он рычит. А иногда воет.
– Это когда?
– скучающим тоном равнодушно спросил Венн.
Слушать разговор за стеклом Фрегор ему не даст: приспичило психу потрепаться, так пусть хоть болтает, не мешая думать.
– А когда его собаками травили, - рассмеялся Фрегор.
– Представляешь, две своры уделал. Голыми руками. Я тогда Мажордома за упущение выпорол, как следует, от души.
Осведомители, шестёрки тихушные, их ему ни покрывать, ни спасать не хочется и не надо. Но он и не знает ничего о них, кроме одного. Видел с хозяином. И всё. О чёрт, как же больно.
Он говорит, не узнавая, а чаще и не слыша от боли собственного голоса. Верят они ему или нет... нет, всё равно, сейчас всё начнётся заново. Нет, это ещё хуже, ещё больнее.
– О! Второе действие!
– радуется Фрегор.
– Смотри, Венн, это что-то новенькое. Такого я ещё не видел.
Венн отвернулся от него, рассматривая происходящее за стеклом действо. Пока всё сказанное Рыжим... неопасно. Но как же силен парень. Обычно на этой фазе приходится прекращать допрос и вызывать врача и, как правило, для констатации смерти клиента. А этот живёхонек и голосист. Этак он бригаду, пожалуй, переиграет, им отдых раньше понадобится, чем ему.
Огненно-белая боль заполняет мир, ничего нет, кроме боли. Опять, как тогда, у Сторрама, он тает, растворяясь в боли. Там были матери, здесь он один. Скорее бы... Потерпи... ещё немного, и боли не будет... ничего не будет...