Мир, где тебя нет
Шрифт:
Безусловно, все эти рассуждения относились не к Демиану. Только не к нему. У Демиана не было права беспечно отмахиваться от самого факта наличия законного Магистра, сколь мало бы тот ни значил в глазах ведьмаков. Власть — для Демиана это не просто слово, из тех, что редко бывают произнесены. Власть для него — насущная необходимость, камень преткновения на пути и единственный путь к возможности что-то изменить — неразделимо.
— Ты понимаешь, что честного боя не будет? — спросил Трей, не потому что хотел это сказать, а потому что должен был сказать. — Он не уступит, проиграв. Один из вас умрёт.
Демиан
— Это буду не я.
Трей стиснул ладони под столом. С его стороны наивно полагать, будто Демиан питает иллюзии о предстоящем поединке... убийстве. Значит, свыкся с мыслью обагрить руки кровью. А мысль самому остаться лежать на чёрно-белых плитах у подножия Серебряного престола, знавшего с сотню поединков и полстолько же смертей... не допускает.
И верно. Сама эта мысль — ступень к поражению. На которое Демиан не имеет — права...
Трей сжал и разжал занемевшие ладони. "Не имеет права". Горько и сухо на языке. Нарлаг раздери, и это себя-то он полагал опутанным запретами? На что Дем вообще имеет право?
— Обладание Серебряным престолом раздвигает пределы возможного. Это — доступ к лежащим в высших сферах силам и знаниям... истинно я никогда не желал этого.
"Тогда зачем..." Трей закусил губы. Ответ очевиден, если не для ученика Когана Согрейна, то для сына Нолана Хетанского.
— Легитимность, — с отвращением выплюнул мудрёное словцо.
— Именно. В медвежьем углу вроде этого довольно толики авторитета, чтобы увлечь за собой. Но мы не партизанскую войну ведём, и враг наш — не зарвавшийся сосед. Это для вас я — Магистр без Серебряного престола... да и демон бы с ним, с Престолом — ведь так вы рассуждаете про себя? Для вас — Магистр, а для королевы Аксары — кто? Зарвавшийся мальчишка? Самозванец, узурпатор? — Демиан качнул головой. — Едва ли в глазах коронованной повелительницы я смотрюсь в более выгодном свете. А большинство герцогов, особенно из тех, чьи владения в стороне от прорывов? Железный король? Великий князь?
— В Сантане шепчутся по углам, — глухо буркнул Трей, уткнувшись в пустую кружку. Он едва возвратился из Хетани и, будучи сыном амбициозного Нолана, был недурно осведомлён по части политической обстановки, как внутри рассеянных, вечно строящих альянсы и тотчас расторгающих союзы герцогств, так и за их пределами.
Демиан полуобернулся и скупо проронил:
— Князь Аргай непопулярен в народе, но пока он реальная сила. А те, о ком шепчутся по углам... сидят по углам.
Больше он ничего на это не ответил; не от небрежения. Какой бы аваллар ни занимал великокняжеский престол, он не станет открыто поддерживать Демиана в обход Теллариона: это подрывало бы саму идею неприкосновенности власти — шаг, на который не решился бы ни один правитель, кроме того, нарушало бы давние договорённости с ведьмаками о взаимном невмешательстве в политику. Большее, на что они могли рассчитывать в нынешнем положении — неофициальная поддержка воинов князя Ланадар (родственника супруги Великого князя и отца одной из стихий), и эта поддержка уже была им оказана. К тому же, Сантана, чей первый Великий князь был когда-то и первым Магистром, ещё хранила
Они оба знали это, и Демиан не стал тратить слов на озвучание истины.
— Эльфы, люди, гномы, аваллары... — Трей показательно, как старательный семилетка, загибал пальцы. — Дем, ты в самом деле... Давола и демоны Бездны, ты затеял...
И тогда Демиан улыбнулся, так, что на одно невозможно яркое и долгое мгновение напомнил самого себя — семнадцатилетнего, раскинувшего руки на краю обрыва Верес, словно в попытке обнять весь Предел.
— Если время Теллариона ещё придёт, это случится нескоро. Настало время объединённого Предела.
Трей медленно и размеренно качал головой и не замечал этого.
Юношески-чистая улыбка Демиана исчезла, неуловимо, как и появилась.
— Да, Трей. Только так: гном обок с эльфом, эльф и аваллар плечом к плечу. Забывшие о всех обрушенных штольнях и выжженных трижды священных рощах, о клятвах на топорах, о том, чей прадед был убит тысяча триста семьдесят три года тому за бесчестье пятиюродной тётушки. За каждым тянется шлейф вражды, тем более нелепой, что начало её потеряно в бездне тёмных времён, всеми забытое. И голодная свора этих ничтожных властелинов, повелителей десятка болотных кочек и полудюжины сараев — и ведь каждый, владеющих подобным богатством, величает себя лордом и не терпит над собой управы. Не забудь и о них, Трей. Ведь и они тоже — сила, стихийная, саморазрушающая, бесконтрольная. Но — сила, а нынче не время разбрасываться по мелочам. Или весь Предел соберётся в единый кулак, или Бездна откусит его пальцы один за другим.
— Славно. — Трей откинулся на спинку кресла и сел, прямо глядя в глаза Демиану. Взгляд вновь непроницаем, но Трей и не пытался проникнуть в сокровенное, как и осознать всю грандиозность его планов. — Ответь лишь на один вопрос. Как давно ты всё это затеял?
— Достаточно. — Демиан устроился на краю стола — привычка, оставшаяся с детских лет, мальчишеская поза, так не вяжущаяся с тоном разговора. — Достаточно, чтобы понять: заполучить Серебряный престол — меньшее, что предстоит исполнить.
— Ты рехнулся, — серьёзно сказал Трей, — но, наверное, так и должно быть. Никто в здравом уме не поверил бы в осуществимость подобной затеи.
— Ну а ты сам?
— А что я? — беспечно отозвался и потянулся, сцепив ладони на затылке. — Мы — братья. Разве у меня есть выбор?
— Братья, — откликнулся эхом.
— Да. И спрашиваю как брат. Когда ты отправляешься в Телларион?
— Сегодня же, — тихо ответил Дем.
Друг раздумчиво кивнул, как бы невзначай обращаясь взглядом в тишину дома.
Демиан закаменел лицом.
— За горло держит эта клятая Добрая Весь. Что я могу?.. ждать?
— Если без тебя она...
— Я знаю, Трей. Я знаю.
(Добрая Весь. Лето 992-го)
Во снах Дианы зацветают сады. Акварельные краски, игра светотени, воздух — тёплый, ароматный, в нём: яблони... вишня, черёмуха, сирень...
Трели и щебет, шелест трав, шорох дождей и рокот гроз. И всё: далеко-далеко... Будто бы даже не во сне — так: сон во сне. Точно затейливая игрушка.