Мир колонизаторов и магии: Практика

Птица Алексей

Пришлось обходиться без флага, вывесив на флагштоке кусок белой тряпки. Издалека он был немного похож на французский стяг, если не присматриваться. В этой части моря, в основном, попадались английские и голландские суда, но, в большей степени, испанские, французских было мало.

Обогнув остров, корабль взял курс в сторону материка, до которого было около двух суток быстрого хода. Наше судно, из-за маленького числа команды, к тому же, очень опасной, не могло развить хороший ход, но и без того «La Gallardena» шла довольно быстро, благодаря попутному течению и ветру.

За первые

сутки ничего не произошло, и мы не встретили никаких кораблей, что было, скорее, нам во благо, чем во вред. С каждой морской милей, приближающей нас к берегу, шанс встретить испанское судно значительно возрастал.

На вторые стуки мы заметили сразу два корабля, мачты которых появились из-за линии горизонта с противоположных от нас сторон. Увидев наше израненное судно, тот, что шёл со стороны открытого моря, увеличил ход и начал стремительно к нам приближаться.

А другой, наоборот, замедлил ход, не решаясь подойти и осторожничая, но ни один из них не собирался пройти мимо просто так. А я ещё думал, что существуют какие-то правила на море и кодекс чести. Нет, увидев неспешно идущее судно, только с одной мачтой, окутанной парусами, да ещё и с белым флагом, оба корабля стали вести себя по-хищнически.

Как только корабли подошли ближе, на одном из них взвился чёрный флаг, а на другом мы смогли рассмотреть трепещущийся испанский. Возникла дилемма, как быть? Оставить белый? Нам конец! Пираты догонят, и дальше, только вплавь.

Узнав, что мы сделали, нас не просто убьют, нас казнят самым жестоким образом, чего бы совершенно не хотелось. А испанский корабль, возможно, и решится на бой, а, может, расценит свои шансы как не очень хорошие, оставит это намерение и уйдёт, спасая свою деревянную шкуру.

— Алонсо! — не в силах принять никакого решения, обратился я к товарищу. — Что будем делать?

— Сражаться, Эрнандо! И только сражаться!

— Хорошо бы, но с кем?

— Со всеми!

— Ясно.

Как обычно, у барона храбрость преобладала над рассудительностью. Вперёд, и в бой, кавалерия, вперёд! Морская инквизиция — форева! А я ещё планировал и Мерседес увидеть, пусть она этого и не хочет, а я, назло ей, собираюсь ещё встретиться. Страстно не хотелось умирать, да и вообще, я за мир. Миру мир, войны не нужно, вот девиз нашего корабля. Не трогайте нас, мы сейчас уплывём, и больше вы нас никогда не увидите. А?!

К сожалению, меня никто не услышал. Тяжко вздохнув и вытащив пистоли, я стал загонять в трюмную клетку наших недобровольных помощников, из числа пиратов. Под дулом четырёх пистолей и довольно жёсткой ухмылки, они повиновались, зайдя в клетку к Гасконцу, ещё не поправившемуся от ранения.

По их злым и жестоким лицам было видно, о чем они мечтают сейчас больше всего на свете. А глядя на их скрюченные, в виде железных когтей, пальцы, желавшие вцепиться нам в горло, было очевидно, что до того мгновения, когда они решатся это осуществить, всего ничего.

Но шансов у них не было, потому, как мы их крепко связали, по одному, и тогда уже отконвоировали в трюм. За всеми этими приготовлениями прошло довольно много времени, за которое пиратский корабль успел приблизиться к нам на расстояние пушечного выстрела. Мы шли своим прежним

курсом, а пиратский корабль заходил для абордажа справа от нас. Все наши пушки были заряжены, и потому Алонсо отправился к ним, а я снова встал у штурвала.

Неожиданная мысль посетила меня, и я, бросив штурвал, как птица взлетел на грот — мачту, карабкаясь по вантам. Рядом со штурвалом красной тряпкой валялся пиратский флаг, его я и схватил, и теперь устремился к флагштоку, чтобы повесить там. Наскоро привязав обрывок материи, я успел заметить, как сверкнули яркими вспышками выстрелов пушки левого борта пиратского корабля, и стал быстро спускаться вниз.

Пушечные ядра просвистели мимо, либо, перелетев, либо, не долетев, но они не заставили наш корабль изменить курс. Да и как бы мы его изменили, вдвоём? Точнее, я один. Звиняйте хлопцы, не могём мы, никак, запараллелили нас пираты, увы.

Корсары, осознав, что мы, то ли донельзя храбрые или, наоборот, очень глупые, перезарядили пушки и дали второй залп по нам, и тогда только заметили на нашей грот-мачте пиратский флаг. В это время «La Gallardena» содрогнулась от первого произведенного выстрела, а Алонсо, подбегая по очереди к каждому из пяти орудий, стал поджигать порох, для нанесения ударов.

Прилетевшие пиратские ядра в щепки разбили планшир и продырявили насквозь оба борта нашего несчастного корабля, а одно из них, по закону вечной подлости, ударило в середину грот-мачты. Смачно хрустнув, мачта глухо обрушилась на палубу, со всей своей оснасткой, махнув на прощание красным пиратским флагом. Корабль повторно содрогнулся и резко сбавил ход, бессильно закачавшись на волнах, в одночасье став лёгкой добычей.

Положение стало аховым. Громко матерясь на всех доступных языках, а, особенно, на русском, со всей возможной экспрессией, я бросился к орудиям, установленным на верхней палубе. Рядом с ними стоял ошарашенный падением мачты Алонсо, не до конца понимая, что сейчас произошло. Слава Деве Марии, он был жив, и только лицо его кровоточило, поцарапанное ударом порвавшейся и упавшей с мачты пеньковой верёвки.

— Заряжай! — успел я крикнуть и, схватив первое попавшееся ядро, из числа раскатившихся по палубе, стал заталкивать его в жерло корабельного орудия. Но корсары, изрядно удивленные наличием на нашем корабле красного флага, прекратили огонь из пушек и все высыпали на палубу.

На пиратском корабле столпились многочисленные пиратские рожи, с удивлением всматривающиеся в палубу «La Gallardena», по которой бегали только мы с Алонсо. Тем не менее, их замешательство длилось недолго. Один из них крикнул нам по-английски.

— Э, братья, вы кто? Кто ваш капитан?

Кто, кто, от деда Пехто я, да бабка Тарахто наш капитан, усы и хвост, вот наш ответ на ваш вопрос. Но вслух я сказал.

— Nous sommes des pirates! (Мы пираты). Наш капитан Гасконец.

— О! А! Сказанное мною по-французски, тем не менее, было понято правильно. — Наши извинения! А где он?

— В капитанской каюте, он ранен.

— Три тысячи акул мне в глотку! Ему изменила удача?

— Сухопутные крысы подранили его, но ничего, он поклялся им отомстить. И он сделает это, ведь он настоящий Гасконец. О — ла — ла!