Мир колонизаторов и магии
Шрифт:
Поняв, что скоро я либо умру от дизентерии, либо от отвращения, я стал собирать пресную воду с канатов и парусов, которая конденсировалась там по утрам. Другие матросы занимались этим же. Несколько раз нам посчастливилось попасть под дождь, и тогда несколько бочек мы смогли наполнить свежей дождевой водой, которая, впрочем, быстро протухала. Ведь бочки были уже заражены микроорганизмами.
Пришлось капитану отдать приказ пить вино вместо воды, которого тоже бы надолго не хватило, но, судя по показаниям моей астролябии, наш трёхмесячный марафон постепенно подходил к своему завершению. Но и выживших на судне
По ночам у многих матросов, стоявших на вахте, начинались непонятные видения. Мёртвые товарищи, всплывая возле корабля то на черепахах, то на акулах, то на неизвестных никому морских чудовищах, манили их костлявыми пальцами и, улыбаясь синими, объеденными рыбами губами, звали к себе.
Идём, здесь хорошо, нас любят русалки, их много, у каждого много жён из них. Мы сытно едим, много пьём, мы богаты, груды злата и серебра, драгоценные камни, лежащие среди остовов погибших кораблей, это всё теперь наше. Идите к нам, разделите наше братство.
Только меня не посещали подобные видения, и вскоре многие это заметили, напрашиваясь со мной на вахту, назначая меня вне очереди. Я смертельно устал. Все эти видения, суеверия, мистика и магия доконали меня. Но дело, скорее всего, было в подаренном мне амулете, и морские чары неизвестных обитателей моря не действовали на меня.
Потеряв много людей и запас чугунных ядер, корабль стал легче и вследствие этого шустрее, а оставшиеся в живых смертельно устали и начинали завидовать мёртвым. Теперь уже и я почти постоянно стоял на вахте, а так как я был навигатором, и, как оказалось, неплохим рулевым, то и место моё было всегда за штурвалом.
Так продолжалось довольно долго, пока кроме меня не осталось никого, кто ещё мог бы это делать, и меня теперь сменял сам капитан. Голод, обезвоживание, суровые бессонные вахты основательно подточили мой организм.
Мои щёки, которые после пиратского плена стали немного округляться, сейчас не только впали, но и запали глубоко внутрь, обнажив кости черепа с натянутой на них кожей. А скрюченный нос приобрел ещё больше сходства с клювом совы.
— Ну и страшный же ты, Эрнандо! — сказал как-то раз мне капитан, сам не сильно похожий на красавчика. Смотреть на себя я не стал, зачем лишний раз расстраиваться, я и так ему верил. Будучи подростком, я понимал, как это важно, хорошо выглядеть, для любого мальчишки и любой девчонки, но сейчас…
Сейчас мне было совсем не до этого. Половое созревание уже давно началось, но постоянные лишения не давали организму сосредоточиться на нем, и никакие мысли о девчонках меня не посещали, ни днем, ни ночью. Только одна мысль стучала мне в голову, похлеще всего остального: «Нужно доплыть! Нужно доплыть!», и больше ничего.
Усталость стала ощущаться как физическая боль, от неё некуда было деться, она свербела в мозгу, заставляла закрываться глаза, слабеть руки, подкашивала ноги, заваливала туловище на штурвал, но человеческая воля, долг перед другими моряками и нечеловеческое напряжение не давали этой усталости сломить слабое человеческое тело. И всё равно, не в силах побороть физическую усталость, я часто ловил себя спящим с открытыми глазами.
Руководствуясь
В начале четвёртого месяца нашего пути, когда весь запас вина, рома и тухлой воды окончательно подошёл к концу, а кок уже давал мне задание охотиться на крыс, что я успешно и выполнял, ставя на них примитивные ловушки, мы заметили первых птиц.
Эти морские птицы известили нас о том, что впереди, или где-то недалеко, находится земля. Криков ликования не было. Был только огромный камень на душе, который стал медленно сползать с неё, собираясь окончательно рухнуть вниз, но всё ещё держась на каком-то основании.
Узнав эту новость, я спустился вниз и выудил из мышеловки очередную крысу, забравшуюся в неё за жалкими крохами сухаря, значительно меньшую, чем раньше. Осмотрев её равнодушным взглядом, уложил на пол и отсёк сначала голову, потом мерзкий хвост, и, разрубив крысу и сняв с неё шкурку, отнёс полученную тушку, очищенную от внутренностей, коку.
До островов было ещё далеко, а есть хотелось уже сейчас. Как говорится, любовь уходит и приходит, а кушать хочется всегда, да, да, да. Тех, кто еще мог передвигаться на ногах, осталось всего пять человек. Я, капитан, кок, плотник и один из матросов. Все остальные лежали в своих гамаках еле живые.
Птиц становилось всё больше, они стали садиться на мачты, борта и бушприт. Проигнорировав мелких крикливых чаек, я прицелился из пистоля в крупного буревестника. Грохнул выстрел, буревестник, захлопав огромными крыльями, упал на палубу, дав нам пищу и кровь, которую мы сразу выпили, сцедив из его отрубленной шеи.
При переходе через океан, нам посчастливилось поймать на куски протухшего сала несколько крупных рыб, но в основном океан был пуст. Мелкую рыбу поймать было трудно, угнаться за косяками более крупных рыб было невозможно. Они появлялись и сразу же исчезали. Рыба, как и человек, любит тёплые и холодные течения. А остальной океан больше напоминает пустыню, за редким исключением. В нём просто нечего есть большинству из обитателей, и мы попали в ту же ловушку, что и они.
Берег приближался всё быстрее, наконец, мы увидели вдалеке неясные очертания земли. Моя астролябия недвусмысленно указывала на Азорские острова, значит, мы достигли своей цели, если можно так сказать.
Всё ближе и ближе мы подходили к островам, пока капитан, стоящий рядом со мной, не узнал приближающийся к нам остров.
— Это остров Флореш, правь левее, там находится Лагоа-Бранка — Белая лагуна! Там мы и бросим свой якорь.
А я, стоя на палубе ставшего для меня корабля, думал, смотря на приближающиеся к нам берега уединённой бухты, как же мне теперь жить дальше. Мне, чужаку из другого мира, хотя раз я сумел перенести все эти приключения, дальнейшая моя жизнь не сможет уже сломить меня, наверное. И я снова стал смотреть на приближающийся берег. Впереди была встреча с отцом Себастьяном и Испания — страна о которой я много слышал и ещё больше читал, но никогда не был в ней вживую.