Мир, которого не может быть
Шрифт:
И тогда он понял, почему его голос звучал так громко.
Это был единственный звук в лесу.
Лес внезапно замер. Замолчали птицы и насекомые, и вдалеке пустая бочка перестала катиться по лестнице. Даже листья замерли — перестали шуршать и бессильно повисли на стебельках.
Во всем ощущалась обреченность, и зеленый свет перешел в бронзовый.
Свет был бронзовым!
Дункан в панике огляделся — прятаться было негде.
И прежде чем он успел сделать хоть шаг, налетел скун и неизвестно откуда возник ветер. Воздух наполнился летящими листьями
Ветер повалил Дункана на колени, и, стараясь подняться, он вспомнил — словно вспышка его озарила, — каким он увидел лес с вершины обрыва: кипящая ярость урагана, бешеное верчение бронзовой мглы, деревья, вырванные с корнем.
Ему почти удалось встать, но он тут же потерял равновесие и уцепился руками за землю, пытаясь подняться вновь, и в мозгу настойчивый голос кричал ему «беги!», а другой голос умолял его прижаться к земле, зарыться в землю.
Что-то тяжелое ударило его в спину, и он упал на ружье, ударился головой о землю, и мир завертелся, грязь и рваные листья приклеились к лицу.
Он пытался отползти, но не мог, ибо что-то схватило его за лодыжку и не отпускало.
Он лихорадочно пытался очистить глаза от грязи и выплюнуть листья и землю, набившиеся в рот.
По вертящейся земле прямо на него неслось что-то черное и громоздкое. Он понял, что это Цита, и через секунду она подомнет его.
Он закрыл лицо рукой, выставил вперед локоть, чтобы смягчить первый удар гонимой ураганом Циты.
Но столкновения не последовало. Менее чем в ярде от Дункана земля разверзлась и поглотила Циту.
Неожиданно ветер стих, и листья вновь безжизненно повисли, и вновь на лес опустилась жара, и все кончилось. Скун прилетел, ударил и унесся прочь.
Прошли минуты, думал Дункан, а может, и секунды. Но за эти секунды лес превратился в груды поваленных деревьев.
Он приподнялся на локте, взглянул, что же случилось с его ногой, и понял, что ее придавило упавшим деревом.
Он осторожно попытался поднять ногу — ничего не получилось. Два крепких сука, отходивших от ствола почти под прямым углом, глубоко вонзились в землю, и нога его была прижата к земле этой вилкой.
Нога не болела — пока не болела. Он ее просто не ощущал, — как будто ее не было. Он попытался пошевелить пальцами, но тоже ничего не почувствовал.
Дункан отер пот с лица рукавом рубашки и попытался унять поднявшийся в нем панический страх. Потерять самообладание — это худшее, что может случиться с человеком в такой ситуации, Следовало оценить обстановку, спокойно поискать выход, а затем следовать намеченному плану.
Дерево казалось тяжелым, но, возможно, удастся его сдвинуть, Хотя, если он его сдвинет, ствол может опуститься на самую землю и размозжить колено. Два сука, вошедшие в землю, удерживали вес ствола.
Лучшим выходом будет подкопать землю под сучьями, затем вытащить ногу.
Дункан выгнулся назад и попытался рыть землю ногтями. Под тонким слоем перегноя его пальцы натолкнулись на твердую поверхность, по которой они лишь скользили.
Всерьез встревожившись,
Его нога была зажата между тяжелым стволом дерева и камнем и надежно схвачена вилкой сучьев, вонзившихся в землю по обе стороны валуна.
Приподнявшись на локте, Дункан откинулся назад. Было совершенно очевидно, что с валуном ему сделать ничего не удастся. И если выход существовал, то он был связан с деревом.
Для того чтобы сдвинуть ствол, ему понадобится рычаг. И такой рычаг у него был — ружье. «Стыдно использовать ружье для такой цели», — подумал он, но выбора не было.
Целый час он старался приподнять ствол, но ничего из этого не вышло. Даже с помощью рычага.
Дункан лежал на земле, тяжело дыша и обливаясь потом.
Он поглядел на небо.
«Ну что ж, Цита, — подумал он, — ты все-таки победила, но только с помощью скуна. Все твои трюки и ловушки не срабатывали до тех пор, пока…»
И тут он вспомнил.
Он сразу сел.
— Цита! — крикнул он.
Ведь Цита свалилась в яму, которая была на расстоянии вытянутой руки от Дункана, и в нее все еще осыпался мелкий мусор.
Дункан лег на землю, вытянулся как мог и заглянул в яму. Там, на дне, сидела Цита.
Он впервые увидел Циту вблизи, и она оказалась странным, составленным из различных частей существом. В ней не было никаких функциональных конечностей, и она была больше похожа на какую-то груду, чем на животное.
Яма, в которую она угодила, была не простая яма, а тщательно и умно сконструированная ловушка. Вверху она достигала четырех футов в диаметре, а книзу вдвое расширялась. В общем, яма напоминала выкопанную в земле бутыль, так что любое существо, упавшее внутрь, не могло бы оттуда выбраться. Все, что падало в яму, в ней и оставалось.
Это и было то, что скрывалось под слишком ровным промежутком между следами Циты. Она всю ночь копала ловушку, затем отнесла в сторону породу и соорудила тонкую земляную крышку. Потом она вернулась обратно и прошла этой дорогой, оставляя четкий, ясный след, по которому так легко было идти. И завершив этот труд, славно потрудившись, Цита уселась неподалеку, чтобы посмотреть, как в ловушку свалится человек.
— Привет, дружище, — сказал Дункан. — Как поживаешь?
Цита не ответила.
— Классная квартира, — сказал Дункан. — Ты всегда выбираешь такие роскошные клетки?
Цита молчала. С ней творилось что-то странное — она вся распадалась на отдельные части. Дункан, застыв от ужаса, смотрел, как Цита разделилась на тысячи живых комков, которые заметались по яме, пытаясь взобраться по стенкам, но тут же падали обратно, на дно ямы, и вслед им осыпался песок.
Среди кишащих комочков лишь один оставался недвижимым. Это было нечто хрупкое, больше всего напоминающее обглоданный скелет индюшки. Но это был удивительный скелет индюшки, потому что он пульсировал и светился ровным фиолетовым огнем.